дверь. В конце концов, трое – это уже толпа. Дверь хлопнула чуть сильнее, чем обычно.
– Ничего? – Над парчовым креслом с высокой спинкой поднялось облако ароматного дыма.
Ремо переступал с ноги на ногу. Димитри не любил сообщений о неудачах.
– Кренц, Вейс и я перерыли весь район, побывали в каждой деревне. Здесь, в городе, их поджидают пять человек. Но пока никаких следов.
– Никаких следов. – Голос Димитри был мягким и густым. Среди всего прочего, чему безжалостно заставляла учиться его мать, была дикция. Трехпалая рука загасила сигару в алебастровой пепельнице. – Если имеешь глаза, всегда можно найти следы, дорогой Ремо.
– Мы найдем их, мистер Димитри. Нужно только еще немного времени.
– Меня это беспокоит. – Со стоящего справа стола он взял граненый стакан, до половины наполненный темно-красным сладким вином. Димитри имел пристрастие к сладкому. На неповрежденной руке Димитри носил кольцо – толстое золотое кольцо с бриллиантом. – Они ускользали от вас три… – Он отхлебнул глоток. – Нет, мой дорогой, уже четыре раза; Для вас это уже становится привычкой, которая меня очень беспокоит, – привычкой проигрывать. – Он щелкнул зажигалкой. Тонкое пламя взвилось вверх. Из-за него глаза Димитри внимательно смотрели на Ремо. – Вы знаете, как я отношусь к неудачам?
Во рту у Ремо пересохло. Он слишком хорошо знал, что оправдываться не следует. Димитри не любит тех, кто оправдывается. Ремо почувствовал, как пот выступил у него на шее и медленно потек по спине.
– Ремо, Ремо! – со вздохом произнес Димитри. – Вы были мне как сын. – Зажигалка погасла. Облако дыма снова поднялось кверху. Димитри никогда не спешил в разговоре. Беседа, в которой выверено каждое слово, пугает больше, чем прямая угроза. – Я терпеливый и щедрый человек. – Он ждал оправданий Ремо, удовлетворенный тем, что в ответ услышал только молчание. – Но мне нужны результаты. В следующий раз добейтесь их, Ремо. Работодатель, как и отец должен поддерживать дисциплину. – Улыбка тронула его губы, но не глаза. Они оставались безжизненными и равнодушными.
– Я заполучу Лорда, мистер Димитри. Я поднесу его голову на тарелке.
– Что ж, эта мысль может доставить удовольствие. Заполучите бумаги. – Тон Димитри изменился, став ледяным. – И женщину. Меня все больше и больше интересует эта женщина.
Ремо машинально дотронулся до тонкого шрама на щеке.
– Я доставлю вам женщину.
Глава 7
Он решил, что они покинут деревню, когда до заката останется час. С торжественными церемониями еда, вода и вино были упакованы и вручены им для предстоящего путешествия. Было видно, что люди племени мерина очень довольны своими гостями.
Широким жестом, заставившим Дуга поморщиться, Уитни сунула кредитки в руку Луи. Облегчение, которое он испытал, когда их отвергли, было недолгим. Это для деревни, настаивала Уитни, затем ее внезапно озарило и она добавила, что деньги выражают их уважение и добрые пожелания предкам.
Деньги исчезли в складках рубашки Луи.
– Сколько ты ему дала? – спросил Дуг, поднимая вновь наполненный рюкзак.
– Только сотню. – Видя выражение его лица, она похлопала Дуга по щеке. – Не будь скрягой, Дуглас Это тебе не идет. – Напевая про себя, она достала свою записную книжку.
– Ну нет, это ты так расщедрилась, а не я. Уитни занесла выданную сумму. Счет Дуга явно возрастал – Ты играешь, ты и платишь. Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.
– Что, десятипроцентная скидка?
– Не будь таким назойливым. – Она обернулась, услышав звук работающего двигателя. – Транспорт. – Уитни сделала широкий жест рукой.
Джип явно знал лучшие времена. Хотя он сиял, свежевымытый, его двигатель кашлял и чихал, пока мерина с яркой повязкой на голове вел машину по изрытой дороге.
Как средство для побега джип уступал даже слепому мулу.
– Он не пройдет больше двадцати километров.
– Значит, по крайней мере двадцать километров мы можем ехать, а не идти. Скажи спасибо, Дуглас, и не будь таким грубым. Пьер довезет нас до Таматаве.
Одного взгляда на Пьера было достаточно, чтобы убедиться, что он прямо-таки пропитался пальмовым вином. Это будет счастье, если они по дороге не утонут в рисовых чеках.
– Чудовищно. – Дуг страдал от головной боли, вызванной неумеренным потреблением пальмового вина, и поэтому официально его прощание с Луи вышло несколько суховатым.
Прощание Уитни было гораздо более продолжительным и более сердечным. Дуг вскарабкался на заднее сиденье джипа и вытянул ноги.
– Держи свою задницу наготове, дорогая. Через час стемнеет.
Улыбнувшись мерина, которые столпились вокруг машины, она села в джип.
– Подыми повыше свою. Лорд.
Пристроив рюкзак на полу у своих ног, Уитни откинулась назад, небрежно положив руку на спинку сиденья.
– Avant,
Джип наклонился вперед, встал на дыбы и с дребезжанием покатил по дороге. Каждый толчок отдавался в голове Дуга приступом безжалостной боли. Он закрыл глаза и приказал себе спать.
Уитни восприняла зубодробительное путешествие совершенно спокойно. Ее напоили, накормили, развлекли. То же можно было бы сказать и про обед в 21 м клубе или про бродвейское шоу. Но здесь все было уникальным. Может быть, поездка в двухколесном экипаже по парку была бы приятнее, но ее может предпринять любой, у кого есть двадцать долларов. Она же сейчас тряслась по Мадагаскаре ко и дороге в джипе, за рулем которого сидел туземец племени мерина, а за спиной ее слегка похрапывал вор. Все это гораздо интереснее, чем умиротворяющая поездка по Центральному парку.
Джип тащился мимо красных холмов, почти безлесных, широких долин, испещренных полями, которые опять сменялись красными холмами, после которых следовали широкие долины. Солнце опускалось все ниже, стало прохладнее, но после дневного пекла дорога была пыльной. Пыль летела из-под колес, толстым слоем покрывая недавно вымытый джип. Вдали виднелись горы, круто поднимавшиеся в небо, но деревьев практически не было. Только скалы и земля. Вроде бы одно и то же, но именно это однообразное пространство доставляло Уитни какое-то особое наслаждение.
На многие-многие километры, размышляла она, ничто не закрывает неба, ничто не препятствует взору. Ей казалось, что здесь в голову могут прийти такие мысли, какие жителю большого города будут непонятны.
В Нью-Йорке ей время от времени не хватало неба. Когда это чувство становилось неодолимым, Уитни просто брала билет на самолет и отправлялась куда глаза глядят, оставаясь там до тех пор, пока ее настроение не изменялось. Ее друзья мирились с этим, потому что ничего не могли поделать. А родители все еще надеялись, что она угомонится.
Может быть, от одиночества, может быть, просто оттого, что желудок у нее был полон, а голова ясная, она испытывала странное для нее чувство удовлетворения. Но оно должно пройти. Уитни знала себя слишком хорошо, чтобы обманываться на этот счет. Такое чувство удовлетворения и покоя для нее нетипично. Очень скоро она устремится куда-то в неизвестность, чтобы узнать, что там.
Тем не менее сейчас она, развалясь на сиденье джипа, наслаждалась покоем. Тени постепенно удлинялись и густели. Какое-то миниатюрное животное перебежало дорогу прямо перед машиной. И прежде чем Уитни успела сосредоточиться, оно уже исчезло в скалах.
Солнце величествен но садилось. Небо приобрело тот жемчужный оттенок, который сохраняется всего несколько мгновений. Уитни повернулась и встала на колени, чтобы увидеть, как небо на западе из жемчужного стало красным, малиновым, золотым. Настоящий взрыв красок. На работе ей часто приходилось смешивать краски, чтобы добиться нужных оттенков. Глядя на небо, Уитни думала о том, что хорошо бы оформить комнату в цвета заката. Малиновые, золотые, ярко-синие цвета и смягчающие розовато-лиловые. Интересное и сильное сочетание. Уитни посмотрела на спящего Дугласа. Ему это должно подойти, решила она. Великолепие, власть, сила.
Дуг был не из тех, кого можно не принимать всерьез, и не из тех, кому можно доверять. И в то же время
