— Что у тебя с губой?
— А, сцепился с двумя типами в аэропорту. Ничего страшного. Есть что-нибудь поесть?
Она встала с дивана и пошла на кухню.
— Ты был на квартире?
— Да, заезжал ненадолго. Там все в порядке.
— Хорошо. Может, сходим куда-нибудь пообедаем — чтобы мне не возиться с готовкой?
Пирелли вздохнул и нехотя согласился. Он так устал, что едва держался на ногах. Лиза привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Он слабо ее обнял.
— И это все? После двух дней разлуки? Ты даже не спросил про своего сына.
— Прости, совсем заработался. Как он? Все в порядке?
— Да, но тебе придется купить ему на Рождество новый велосипед. Тот у него украли.
Весь обед Пирелли зевал и тщетно пытался выбросить из головы мысли о Софии. Когда он наконец лег в постель и коснулся головой подушки, ему хотелось лишь одного — спать… и видеть ее во сне. Лиза пристроилась под боком и поцеловала его в шею, а он схватил ее за руку.
— Не сегодня, Лиза. У меня жутко болит голова.
Она перекатилась на свою сторону кровати.
— Замечательно! Сколько я могу это терпеть, как по-твоему? Знаешь, я приехала сюда, в эту ужасную квартиру, только ради того, чтобы побыть с тобой. И что? Ты едешь в Милан, а я сижу здесь и опять жду тебя! Джо? Джо!
Он крепко спал и видел во сне Софию с волосами, разметавшимися по подушке…
Сладко проспав целых девять часов, Пирелли явился в городской суд на слушание дела о покушении Грациеллы Лучано на убийство Пола Кароллы.
Лука и София сидели рядом с Грациеллой на жесткой деревянной скамье перед дверью зала ожидания, в коридоре с мраморным полом. Грациелла нервно теребила в руках свой носовой платок, беспрестанно скручивая его жгутом на коленях. София спросила, не хочет ли она пить, и отправила Луку за водой.
Лука набрал в бумажный стаканчик воды из автомата и направился обратно по коридору. Проходя мимо другого зала суда, он увидел на стене у входа повестку дня заседаний, а рядом — объявления о розыске сбежавших из тюрьмы и прочих преступников: поджигателей, мелких воров. Здесь же, частично закрытый другими листками, висел фоторобот самого Луки.
Объявление содержало просьбу ко всем видевшим Луку Кароллу или знавшим, где он находится, позвонить в ближайший полицейский участок. Приводилось краткое его описание: голубые глаза, рост, русые или светло-каштановые волосы.
Сзади стояла женщина и через его плечо читала объявления. Он извинился и пошел дальше по коридору. Руки его дрожали, а мочевой пузырь чуть не разрывался от страха. Он вернулся к Софии и Грациелле с пепельно-серым лицом, судорожно сжимая в пальцах маленький бумажный стаканчик. Адвокат Грациеллы еще не прибыл.
— Я только что поинтересовалась, сколько нам ждать. Выяснилось, что у нас еще уйма времени, — сказала София Луке, не спуская внимательного взгляда с Грациеллы.
— Хотите, я закажу столик в каком-нибудь приличном ресторане? Мы могли бы пообедать там после суда.
София задумалась, взглянула на часы и пожала плечами.
— Почему бы и нет?
Он торопливо вышел. Пирелли оживленно беседовал с адвокатом Грациеллы и даже не взглянул на Луку, когда тот проходил мимо, потому что как раз в эту минуту его окликнула София. Он поздоровался с ней за руку, напряженно вглядываясь в ее лицо.
— Мама, ты помнишь комиссара Пирелли?
—
Пирелли не мог отвести глаз от Софии.
— Вам попался хороший судья. Я с ним уже беседовал, а несколько минут назад у меня был долгий разговор с вашим адвокатом. Думаю, все обойдется. Я договорился с судебным секретарем, он выведет вас через черный ход. Так что скажите вашему шоферу, чтобы подал машину к заднему крыльцу. На суде меня не будет, но я подойду позже. Можно поговорить с вами наедине?
София извинилась и, оставив Грациеллу с ее адвокатом, ушла вместе с Пирелли в пустую комнату. Они закрыли дверь.
— Я могу с тобой встретиться после суда?
Она стояла неподвижно и просто смотрела на Пирелли, никак его не поощряя. Он провел руками по волосам и растерянно взглянул на нее.
— Чего ты от меня хочешь?
София подошла ближе и ласково коснулась его лица.
— Джо, я ничего не знаю. Я не знаю, какие чувства я к тебе испытываю… И могу ли я вообще что-то испытывать…
Он обнял ее и поцеловал. Она уютно прижалась к его крепкой груди, ища защиту в этих объятиях.
— Знаешь, Джо, мне было бы очень легко сказать: «Да, я хочу опять с тобой встретиться». Но ты женат. Наши отношения будут похожи на запутанный клубок. Зачем их продолжать? Это приведет к большим осложнениям.
Он схватил ее за руки:
— Затем, что я постоянно о тебе думаю и не могу избавиться от этих мыслей! Затем, что я хочу тебя каждую минуту. Я хочу тебя прямо сейчас… Я люблю тебя!
Ее глаза налились слезами.
— Ох, Джо, у меня внутри такая пустота! Ты вдохнул в меня какие-то чувства, но как ты не поймешь: этого может оказаться недостаточно. Подумай, как я жила весь последний год! Я потеряла все. И теперь я не знаю, что это — любовь или просто ощущение наполненности. Мне надо собирать себя по кусочкам. Сейчас я заглушаю боль валиумом и алкоголем. Я вообще не хочу больше жить… Если честно, я сама не знаю, чего хочу. А ты такой добрый, такой хороший…
Земля ушла у него из-под ног. Он выдавил слабую улыбку.
— Прости, ты права. Возвращайся лучше к синьоре Лучано. Если я буду тебе нужен, ты только позвони, и я приду — хоть женатый, хоть холостой. Прости меня. Наверное, я вел себя как ребенок.
Она поцеловала его в щеку, прошептала «спасибо» и ушла. Пирелли остался в комнате, тщетно пытаясь овладеть собой, справиться с жутким чувством потери.
Он закурил сигарету и сел за стол, совершенно опустошенный.
— Как? — спросил он самого себя. — Как это могло со мной случиться?
Лука сидел в машине перед зданием суда. Теперь он знал, кто тот человек, с которым говорила София. Это комиссар полиции, его фамилия — Пирелли. Интересно, что она ему рассказала? Как много он знает? Почему они уединились в комнате? Поглощенный собственными мыслями, он съежился от страха, когда кто-то тихонько постучал в стекло.
Судебный секретарь нагнулся к машине:
— Синьора Лучано уже выходит. Сейчас сверните налево, потом прямо по узкому переулку, а оттуда резкий поворот направо — и вы на главной дороге…
Лука заранее включил двигатель. София усадила Грациеллу на заднее сиденье, а сама села рядом с ним.
— У главного выхода толпятся папарацци. Так что поторопись.
Луке не нужно было повторять дважды. «Роллс-ройс» взвизгнул тормозами и помчался по узкому переулку.
Как и предсказывал Пирелли, с Грациеллы взяли штраф и осудили ее условно. В конце дня они были
