это не устраивает и мы готовы превратить всю Европейскую часть России в радиоактивное кладбище. Да, для нас это будет самоубийство, но только таким образом, уничтожив большую часть русского народа, мы можем лишить ваше восстание всякого смысла. Поэтому, если вам действительно не безразличен русский народ, хотите вы того или нет, но вам придётся иметь с нами дело.

В голове у подполковника Первенцева тотчас прозвучало:

— Дядя Максим, этот гад не врёт, они действительно уже сняли с ракет большую часть боеголовок, тайно развозят их по всем крупным городам и минируют их. В одной только Москве они установили двадцать пять мин, но помимо этого заминировали все атомные электростанции. Чтобы спасти свои шкуры, они готовы сдать нам всех своих помощников. Потяни время и я вытащу из него всё.

Горестно усмехнувшись, Максим спросил:

— Что же вы за звери такие? Ну, хорошо, вы отпустим вас. Где вы будете жить? Какая страна согласится вас принять после того, как мы расскажем всему миру о том, кто вы такие?

— А кто мы такие? — Запальчиво выкрикнул генерал Троицкий и обиженно добавил — Это мы настоящие патриоты России, а не вы, подполковник. Оглянитесь вокруг и посмотрите на то, что сделано. Пьянства и наркомании нет и в помине, повсюду заново отстроены города и проложены прекрасные дороги, мы покончили с вечным разгильдяйством русского народа и приучили его трудиться, а не изображать бешенную трудовую активность. Ещё десять, пятнадцать лет и мы дали бы русским людям свободу, но тут, неизвестно откуда, вылезли вы со своим идиотским восстанием.

Максим вздохнул и покрутил головой. Ещё раз вздохнув, он с горечью в голосе сказал:

— Самое страшное заключается в том, генерал, что вы сами верите в то, что говорите, но думаете при этом только о своей выгоде, мечтаете отделаться от нас половиной тех денег, которые украли. На чём вы сделали свои миллиарды, генерал? Не только на продаже нефти, газа и угля, но и на торговле людьми, органами для пересадки. Вы не гнушались ничем, а теперь бросили на весы последнее, жизни миллионов русских людей, чтобы выторговать жизнь себе.

Генерал Троицкий возмущённо воскликнул:

— Не надо меня воспитывать! Мы сделал огромное благо для русского народа, уничтожив маргиналов. Неужели вы не понимаете, Максим Викторович, что их нельзя было ни оторвать от водки, ни приучить относиться к труду хотя бы как к обязанности. Мы были вынуждены так поступить.

— Может быть и так, генерал. — Неожиданно для Троицкого согласился подполковник Первенцев, отчего тот даже подался вперёд и заметно оживился — Но сначала вы превратили в маргиналов миллионы русских людей, посадив на шею русскому народу толпы бандитов, олигархов, гастарбайтеров и обложив его поборами в виде взяток. Вот вы, генерал, стремитесь выдать себя за русского, хотя ваша настоящая фамилия Зиберман и вы не Артем Антонович, а Абрам Аронович. Почему вы не уехали, как многие другие евреи, в Израиль? Да, потому, что вы никакой не еврей, вы типичнейший жид и вашей любимой пословицей в молодости была такая: — «Русские, не мешайте нам воровать, мы же не мешали вам воевать.» В Израиле нужно воевать и работать, но вы всю свою жизнь только и делали, что крутились. В ФСБ вы пришли пятнадцать лет назад, а до этого работали в правительстве. Вы не главный фигурант заговора чиновников, но являетесь членом одного из самых могущественных министерских кланов, созданного ещё Лазарем Кагановичем. Вы и ваши предшественники во все времена стремились только к одному, к личному обогащению и это благодаря вам в России был создан такой бюрократическо-чиновничий класс, который подмял под себя всю страну. Из-за вас численность русского народа, по сравнению с началом прошлого века, снизилась почти в четыре раза, но вы и здесь просчитались, русские люди в итоге совершили эволюционный скачок и его, как мне кажется, совершат и евреи, а вот вы, жиды, сгинете бесследно. Мы отпустим вас, но не всех. Вам придётся сдать не только своих приспешников, но и тех, кто пролил крови больше всего. Вам также придётся отдать половину награбленного. Только на таких условиях я согласен продолжить переговоры.

Генерал Троицкий выслушал все обвинения не моргнув глазом. Не дрогнул он и тогда, когда речь зашла о сдаче главарей. С каменным лицом кивнув Максиму, он положил на стол компьютерный диск и сказал:

— Это список людей, которые должны покинуть Россию. Он состоит из двух частей. Вы можете его отредактировать, но только вычеркнув из списка те имена, которые находятся во второй его части. Мы предполагали, что вы потребуете от нас именно это и потому заранее подготовились. Кстати, Максим Викторович, я никогда не был связан с откровенно криминальным бизнесом и сделал своё состояние на финансовых операциях. В ФСБ меня направили, чтобы я курировал там как раз финансовую деятельность этой конторы. Зря вы так ополчились против евреев

Максим усмехнулся:

— Не причисляйте себя к ним, генерал. Вам плевать на евреев и на Израиль. Вы надеетесь обосноваться в Канаде, где у вас есть огромный участок земли, и дожить там до глубокой старости. Ну, что же, желаю удачи, она вам непременно понадобится. А теперь давайтесь договоримся о том, как вы передадите нам термоядерные боеголовки, чтобы получить возможность улететь из России.

У генерала Троицына был готов ответ и на этот вопрос:

— Нет ничего проще, Максим Викторович. Как только мы покинем Россию на самолётах и благополучно приземлимся в Канаде, наши люди передадут вам все боеголовки под роспись и как только они покинут вашу страну, вы получите деньги в любой валюте.

Максим пристально посмотрел в глаза генералу, пожал плечами и равнодушным тоном согласился:

— У меня нет никаких возражений, генерал, но я советую вам воздержаться от попыток провести на борт самолётов тех, кого мы вычеркнем из вашего списка. Завтра же вы получите его по электронной почте. На бегство из страны, мы даём вам ровно пять дней.

Они разошлись в разные стороны и через пару минут вертолёт с генералом на борту взлетел первым и полетел в сторону Москвы. Максим сплюнул и поднялся на борт «Пионера». Николай, усмехнулся и отрывистым голосом сказал:

— Выкрутились, гады. Ну, ничего, никуда они не денутся. Главное всё равно заключается в том, что мы выдернем у этой братии её атомные зубы. Теперь нам будет намного легче, а раз так, то ты должен разрешить ребятам заправить реактор гелием.

— Боюсь, что нам будет не намного легче, Коля. — Ответил другу Максим — Хотя в одном я с тобой согласен, теперь нам придётся бороться не с этими зубрами, а со всякой мелкой сволотой. Кстати, я не буду настаивать на том, чтобы ликвидировать их. Это будет наш подарок Западу. Нам ведь всё равно придётся закрывать Россию, так что они никогда не вернутся, а это, Коля, уже огромное благо. Ну, а что касается заправки реактора гелием и завершения строительства экспериментального звездолёта, то я даю добро на это.

Борис, которого пока что не очень-то интересовали полёты к звёздам, вздохнул и мрачно проворчал:

— Нет, я бы их всех ликвидировал, дядя Максим.

— Не волнуйся, — успокоил парня подполковник Первенцев, — их и без нас ликвидируют, да, ещё и все оставшиеся деньги отберут. Американцам же нужно будет как-то компенсировать потери, вот они и предъявят им счёт. Это победителей не судят, а они, Боря, побеждённые. Поэтому за них в Штатах никто не вступится и правильно сделает.

«Пионер» быстро домчался до Оренбурга и Максим вернулся к прерванным делам. Вскоре «Титанику» предстояло вступить в бой с казахской армией и хотя это был не тот противник, которого стоило бояться, война есть война. Он прекрасно понимал, что отношение к русским людям после этого только ухудшится, их снова назовут агрессорами, но разве это агрессия, вернуть России исконно русские земли? Тем более, что там жили русские люди. Аннексия Крыма конечно поссорит на какое-то время русских с украинцами, но если Россия поднимется с колен и начнёт успешно двигаться вперёд, да, ещё всему миру станет известно, что русский народ устремлён к звёздам, это приведёт к скорейшему объединению братских народов. Хотя Максим и был убеждённым атеистом, он прекрасно понимал, что ради этого им придётся взять на вооружение православие, но это всё были довольно дела отдалённого будущего, а пока что он думал о дне сегодняшнем.