– Какое же отношение ко мне имеют ваши 'все' и 'ничего'?
Теперь он стоял у ее стола, и на его лице читалась такая темная и будоражащая угроза, что соски Меган стали твердеть от желания.
– Дэн…
– Дэн! – передразнил он.
Но он был настолько разгневан и возбужден, что немедленно набросился на ее губы. Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо прежде целовал женщину с таким упоением и такой страстью.
Груди Меган стали наливаться тяжестью – даже еще до того, как Дэн сжал их жадными пальцами, и она едва не потеряла сознание от наслаждения. Она приоткрыла рот, чтобы он подвергся сладкой и стремительной атаке его поцелуя. Радость стала вскипать в ее крови. И только мелькнула мысль: чем же все это кончится?
Но нет, она хорошо знала, чем это кончится, если кто-то из них не внесет долю здравого разума в безумную ситуацию.
– Дэн, пожалуйста!
– Меган, не надо меня умолить, – тихо и нежно ответил он. – Я более чем готов.
– Д-Дэн…
Но звуки, которые должны были означать протест, преобразились в призыв, тем более что Дэн уже приподнял ее юбку и положил властную ладонь на прохладную кожу внутренней поверхности бедра. Меган изогнулись от удовольствия.
– Нравится? – спросил он.
Его глаза потемнели, когда рот Меган приоткрылся и кончик языка скользнул по нижней губе, провоцируя его на дальнейшие действия.
Большой палец Дэна отправился в путь вдоль ее гладкой ноги. Ресницы Меган задрожали, глаза почти закрылись.
– Да, я вижу, тебе нравится,
В ее воображении он расстегнул молнию на брюках и сделал то же самое с молнией на ее юбке. Прямо здесь и прямо сейчас. Но когда это воображение сопровождается столь реалистическими звуковыми эффектами?
Глаза Меган широко раскрылись, и тогда обнаружилось, что то самое действие имело место не в воображении. Дэн в самом деле расстегивает молнию, укладывает свою ассистентку на стол и…
– Дэн! – закричала она, едва двигая запекшимися, разгоряченными губами, и бесчисленные листы бумаги дождем посыпались на пол.
– Вижу, ты совершенствуешься в любовных играх. Произносишь только мое имя, и ничего больше.
В его голосе слышалось ликование, а сам он между тем готовился заявить свои права. Меган видела его железную и ласковую силу, которая ею вот-вот овладеет. И ей показалось, что она в самом деле умрет, если он не…
– Повтори мое имя, – приказал Дэн, стягивая ее трусы на колени. Едва ли он помнил о чем-нибудь помимо древней и всепоглощающей потребности обладать. – Давай же, повтори!
Она выдохнула единственный слог его имени, когда он проник в нее, то есть совершил именно то, чего так долго жаждал. Но если Дэном владела бешеная страсть, то страсть Меган была еще более неистовой. Меган вцепилась в шею Дэна, словно она тонула, и каждый толчок Дэна распалял ее.
Дэвид был благоразумным любовником. Он никогда не занимался любовью иначе как в постели и под покровом темноты. И никогда – при свете дня, на… на…
– Ох, Дэн! – стонала Меган; а темп все убыстрялся. – Пожалуйста! Пожалуйста!
Его не нужно было призывать, когда он почувствовал, что она беспомощно бьется под ним. Дэн сжал в горстях ее груди, проникая в нее все глубже, глубже, глубже, пока, наконец, оба они не обмякли, не замерли, довольные и изнуренные, на ее столе, превратившемся черт знает во что.
– Это ищешь?
– Похоже, у тебя вошло в привычку отыскивать разбросанное женское белье, – мстительно сказала Меган.
– О чем это ты болтаешь?
– Ты забыл пояс Катрины? – выкрикнула она. Его губы побелели.
– Да как ты смеешь?
– Нет, как смеешь ты!
– Меган! Ты здесь?
– Не входите! – взвизгнула Меган.
– Хорошо, хорошо! Пожар там у тебя, что ли? Тебе принесли чудные цветы!
– Пусть стоят у двери!
До нее донесся сдавленный шепот, и она содрогнулась при мысли о том, какие слова там произносятся. А они-то с Дэном даже не удосужились запереть дверь!
– Сюда кто угодно мог зайти! – возмущенно воскликнула Меган.
Дэн застегивал пряжку на ремне. Неужели он потерял всякий разум? Неужели занимался с Меган сексом на столе в кабинете!
– Я что, не знаю? – вспылил он, вернулся к своему компьютеру, выключил его театральным жестом, абсолютно чуждым его холодной, аналитической натуре. И вот во что она его
