развязал галстук, расстегнул несколько пуговиц рубашки и умиротворенно вытянул длинные ноги. Он казался воплощением ленивой расслабленности, а она вся сжалась, как пружина, и сидела в напряженной позе, положив крепко сжатые кулачки на колени. – Почему ты за меня вышла, Келси? – спросил Маршалл, искоса взглянув на нее, и положил руку на спинку дивана за ее спиной. От неожиданности Келси вздрогнула.

– Кажется, я тебе говорила, – поспешила солгать она.

– Нет, не говорила, – задумчиво протянул он, нежно очерчивая пальцем контур ее лица. – Я тебе хотя бы нравлюсь? – (Она молча взглянула на него, подумав про себя, что, наверное, трудно представить себе более странный разговор между молодоженами в брачную ночь, и медленно кивнула.) – Но я тебя пугаю. – Это был уже не вопрос, а утверждение, и она судорожно проглотила слюну, подыскивая слова, чтобы ответить отрицательно и при этом не выдать правды.

– Ты меня не пугаешь, Маршалл.

– Да нет же, пугаю. – В его голосе сквозило замешательство. – Неужели, Келси, после всего, что между нами было, ты мне все еще не доверяешь?

– Почему же, доверяю, – слабо возразила она, задаваясь вопросом, когда же все это кончится. – Просто дело в том…

– В чем?

– Не знаю, захочешь ли ты меня после того, как…

– Как что? – Он явно не улавливал ход ее мысли.

– После того, как мы будем вместе. – Ну вот, она и сказала. – Я не знаю, чего ты от меня ждешь, то есть я хочу сказать, я еще не… – Она стала запинаться не только от нервозности, но и от того, что на его смуглом, красивом лице появилось недоверчивое выражение.

– И о чем ты только думаешь? – Он пристально смотрел ей прямо в глаза. – Пропади оно все пропадом, ты что, считаешь, я жду, что ты будешь вести себя как дрессированная собачка? – Он раздраженно провел рукой по волосам, и она поняла, что глубоко его обидела, но было уже поздно.

– Нет, я знаю, просто Джейд… – Келси резко оборвала себя. Пытаясь исправить положение, она проболталась именно о том, что решила скрыть от него любой ценой.

– Джейд? – Он молниеносно ухватился за это имя. – Так я и знал! Джейд‑то туг при чем?

– Ей‑Богу, ни при чем. – По его суровому лицу она видела: его не провести. – Просто она кое‑что сказала…

– Выкладывай, Келси, – решительно потребовал Маршалл. – Наш с тобой роман был сущим посмешищем, и будь я проклят, если позволю Джейд или кому‑либо превратить в посмешище еще и наш брак. Всю правду – и немедленно.

– Пожалуйста…

– Немедленно! – По мере того как она слово в слово излагала свой телефонный разговор с Джейд, он все более мрачнел, а когда она, запинаясь, добралась до конца, он резко поднялся, подошел к камину и минуту, показавшуюся ей вечностью, всматривался в мерцающие угли, а затем снова повернулся к ней; в его глазах застыла боль. – И ты поверила?

– Нет, – торопливо ответила она. – Я не думала, что ты будешь мне изменять, нет, конечно. Но я подумала…

– Ты подумала, что я буду ставить тебе отметки за поведение в постели. – Он говорил сдержанно, но немая ярость, от которой потемнело его лицо, пугала. – Черт побери, Келси, ты, похоже, не успокоишься, пока меня не доконаешь, так, что ли? – В его голосе слышалась такая ярость, что на секунду в ее потрясенном сознании мелькнула мысль – вот сейчас он ее ударит, однако вместо этого он шагнул к столу, сдернул со спинки стула свой пиджак и быстрыми шагами направился к двери.

– Куда ты? – От ужаса голос Келси стал пронзительным, но он не замедлил шагов и остановился на минуту лишь в дверях; его глаза метали молнии.

– Кто я, по‑твоему, такой? – По контрасту с глазами его голос был ледяным, но эта холодность полоснула ее по сердцу, будто бритвой. – Кто я, черт возьми, по‑твоему, такой? – Он окинул ее презрительным взглядом. – Нет, пожалуй, можешь не отвечать. Ты что, думаешь, я не понимаю, что Джейд мизинца твоего не стоит? Рядом с тобой… – Он внезапно оборвал себя и негромко выругался. – Не смотри на меня так, Келси. Мне нужно подумать, дай мне время подумать. – И, прежде чем она смогла найти слова, чтобы упросить его остаться, он с шумом захлопнул за собой дверь.

Первый час после его ухода она просидела не шевелясь, но минуты шли, камин стал догорать, и ей пришло в голову, что он может и вовсе не вернуться. Она подбежала к окну и сквозь мелкие стеклышки в свинцовом переплете стала смотреть вниз, туда, где была стоянка. Его машина оказалась на месте! Он ее не бросил. От радости у нее закружилась голова, но она тотчас же снова напряглась, увидев, что пошел снег: с темного, хмурого неба медленно падали мягкие белые хлопья.

'Он замерзнет”. Плохо, что она начинает привыкать говорить сама с собой, но, насколько ей известно, он не взял с собой пальто. На нем только его свадебный костюм. Может быть, он внизу? Вряд ли, но прошло еще несколько минут, и она заставила себя не спеша, спокойным шагом спуститься по винтовой лестнице в маленький холл. Ее ждало жестокое разочарование:

– А, это вы, деточка. Что‑нибудь не так? – Миссис Джонс, собиравшая стаканы с опустевших столов, с удивлением обернулась на ее шаги.

– Я просто ищу.., моего мужа. – Она с трудом выговорила эти непривычные слова и почувствовала, как заливается краской. Господи, что может о ней подумать эта маленькая деревенская трактирщица?

– Так он что, еще не вернулся? – Что бы ни подумала миссис Джонс, на ее лице ничего не отразилось. – Не беспокойтесь, лапочка моя, он сказал, что у него болит голова, и я дала ему ключ от входной двери. По мне, просто шампанского перебрал да переволновался. – Она заговорщицки улыбнулась. – Эти мужчины никогда ни в чем не знают меры, правда? Кого ни возьми, все мальчишки‑переростки.

Келси в ответ тоже улыбнулась и устало поднялась по лестнице наверх. Выхода нет, придется подождать еще.

Когда пробило полночь, а он все еще не вернулся, она медленно приготовилась ко сну и скользнула под надушенные простыни с чувством безграничного отчаяния, от которого у нее в мыслях царил полный хаос. Все кончилось, еще не начавшись, и виновата в этом она одна. Боль была слишком велика, чтобы ее можно было облегчить слезами, глаза Келси горели, но были сухи. Почему только она не сумела удержать язык за зубами? Джейд все‑таки добилась своего: она их разлучила. Келси беспомощно ворочалась в постели. Почему, ну почему она ей позволила все испортить?

Она лежала, надушенная и облаченная в тонкую как паутинка шелковую ночную рубашку, которую купила специально для брачной ночи, но мужа рядом с ней не было. При этой мысли у нее чуть не вырвался истерический смешок. Кто из всех ее родных и друзей смог бы поверить, что Маршалл Хендерсон, именно Маршалл Хендерсон оставил свою молодую жену в брачную ночь одну в постели утирать слезы?