– Что это за игру ты затеяла, Анна? – Холодный, суровый голос прорезал теплый воздух летнего вечера, и Келси, дремавшая в гамаке, вздрогнув, проснулась. – Я жду объяснений, и постарайся придумать что‑нибудь поубедительнее.

– Не понимаю, о чем ты. – Высокий женский голос звучал обиженно. – Я ничего особенного не говорила!

– Не говорила! – С ветвей раскидистого дуба над головой Келси с протестующим писком вспорхнула стайка скворцов, и она узнала этот голос. – Не втирай мне очки. Ты намекала Дэвиду и Рут, что мы твердо намерены узаконить наши отношения.

– У меня и в мыслях такого не было! – Раздраженному голосу женщины явно не хватало убедительности. – Я только сказала, что ты подумываешь, не купить ли и тебе здесь загородный коттедж.

– Ты сказала, что об этом подумываем “мы”! А кроме того, если память мне не изменяет, где‑то проскользнула фраза: “Пора устраивать гнездышко”? – Здесь раздался сардонический смех, от которого у Келси по коже поползли мурашки. – Таким грубым шантажом меня не возьмешь, Анна, даже не пытайся.

– Маршалл, миленький, выслушай меня: ты все не так понял…

Мягкий, вкрадчивый женский голос затих, и из‑за высокой живой изгороди, отделявшей Келси от маленького, огороженного со всех сторон розария, донесся какой‑то шорох – как будто руками схватились за хрустящую накрахмаленную ткань. Снова зазвучал мужской голос, на этот раз полный такого презрения, что сострадание к злополучной Анне заставило девушку вздрогнуть:

– Не трать даром времени, Анна, ты забыла – я успел хорошо изучить все твои фокусы, и они начинают приедаться.

– Но я всего лишь хотела… – пыталась возразить женщина, однако суровый голос оборвал ее на полуслове:

– Я рассчитывал, что ты не вынудишь меня выходить за рамки вежливости, но, как видно, во избежание дальнейших недоразумений мне придется еще раз объяснить тебе все с самого начала. Я не намерен жениться на тебе ни теперь, ни в будущем. Подобное никогда не входило в мои планы, и тебе об этом было доподлинно известно с первого дня. Ты абсолютно точно знала, чего я ожидал от нашей.., ну, скажем так, дружбы, и жаловаться на мою скупость тебе не приходится… – В этом месте его перебил дрожащий от ярости и срывающийся на визг женский голос:

– Как ты смеешь, Маршалл? Послушать тебя, так я немногим лучше проститутки…

– Знаешь, дорогая, по этому поводу есть такая старинная пословица. – Мужской голос по‑прежнему бил без пощады. – “Знает кошка, чье мясо съела”.

На мгновение наступила такая зловещая тишина, что затаившей дыхание Келси показалось: сам воздух дрожит от напряжения.

– Я тебе этого не забуду! – Визгливый женский голос стал просто отвратительным.

– Этого‑то я и добиваюсь. – Низкий мужской голос подрагивал от сдерживаемого смеха; это было уже слишком! – Не желаешь ли, чтобы я отвез тебя в Лондон? Полагаю, тебе действительно не терпится уехать, так ведь?

– Ну тебя к черту! – После этого яростно застучали, постепенно затихая вдали, высокие каблучки, и Келси, облегченно вздохнув, откинулась назад; до нее внезапно дошло, что она, пусть и не намеренно, подслушала, как оказалось, весьма конфиденциальный разговор. Для провисшей парусины гамака такое резкое движение оказалось роковым, и, негромко охнув, она плюхнулась вниз, на мягко спружинившую траву.

– Это еще кто? – вполголоса спросил, не скрывая раздражения, Маршалл, а спустя несколько мгновений маленькая деревянная калитка розария распахнулась, и он с недовольной гримасой на красивом лице вышел на дорожку. – Келси? – Он холодно наблюдал, как она силится подняться на ноги. – Вот уж не думал, что ты можешь шпионить.

Ноги девушки внезапно стали ватными, а овальное личико пылало от смущения, но она, откинув с лица копну мягких золотисто‑каштановых волос, взглянула ему прямо в глаза:

– Не задирай меня, Маршалл Хендерсон! Я не какая‑нибудь одураченная тобой бедняжка, которой ты устроил выволочку, и не намерена терпеть твои колкости. Дело в том, что я заснула в гамаке, а ты меня разбудил. Вот и все.

– Ну и ну. – Он сделал шаг назад, чуть заметно улыбнулся, сложил руки на груди и наклонил голову набок. – Оказывается, у милого котеночка все‑таки есть коготки. Значит, по‑твоему, я устроил бедняжке Анне выволочку? – С холодным блеском в карих глазах он оглядел ее с высоты своего роста: стройная, прямая как стрела, янтарные глаза горят гневом.

– Вот именно! – Она, как всегда, говорила то, что думала. – Говорить такое, быть с кем угодно таким бессердечным и жестоким, да ты просто, просто… – Когда она запнулась, подыскивая подходящее слово, чтобы выразить все свое возмущение, он, воспользовавшись моментом, перебил ее:

– Если я не ошибаюсь, ты сказала “жестоким”? – На его лице появилось какое‑то непонятное ей выражение, однако происходящее его, по‑видимому, забавляло. – Я всегда задавался вопросом, соответствует ли твой, темперамент этим чудесным волосам, и похоже, я получил ответ правда? – Тон был снисходительным, будто он разговаривал с восхитительным, но чуточку упрямым ребенком. – Однако, если ты слушаешь разговоры, не предназначенные для твоих ушей, тебе не следует винить меня за то, что они тебя шокируют, не так ли, пчелка моя?

– Не смей называть меня “пчелкой”! – Ее охватило острое желание сказать или сделать что‑нибудь такое, чтобы с этого красивого лица исчезло самодовольно‑снисходительное выражение. – Прибереги ласковые словечки для бедных дурочек, которые попадают в твои сети. Ты мне просто омерзителен!

Она увидела, как от ее слов с его лица сбежала улыбка; он медленно выпрямился, глаза стали твердыми, как полированный оникс, а вокруг рта появилась жесткая складка.

– Должен ли я это понимать в том смысле, что мне отводится роль бессердечного соблазнителя? – саркастически спросил он и шагнул к ней. – Нет, ты все‑таки очень смешная молодая особа. Думаю, дело в том, что всю твою недолгую жизнь ты находилась под крылышком любящих родителей. Я в свои семнадцать лет уже год как жил в реальном мире и зарабатывал себе на жизнь тяжелым трудом.

– А в двадцать два у тебя уже была собственная фирма, к которой за последние четыре года ты присовокупил еще несколько, – как видишь, я нет‑нет да и прислушиваюсь к тому, о чем у нас говорят после обеда. Браво, мистер Хендерсон! – Она иронически похлопала в ладоши. – И вот еще что: если мои родители сочли нужным предоставить мне возможность окончить колледж, чтобы я могла заниматься любимым делом, мне кажется, тебя это не должно касаться. –