любого другого из «Битлз». Но на фоне гораздо более ярких и очевидных талантов Пола и Джона он держится в тени, что усугубляет его скромность. «Битлз» полностью доверяют ему, часто полагаются на его мнение. Ринго - жизненно необходимая часть этой четверки, он привносит столь нужные ей элементы - не только сентиментальность, но здравый смысл и гуманный подход к жизни. У него немало хороших, интересных соображений относительно «Битлз» и самого себя.
– Я думаю, мы - четверо равных и это делает нас единым целым. Отличаясь друг от друга, мы похожи.
Когда твоя роль сводится к сопровождению звезды или лидера, можно быть с ним, а можно на него и плюнуть. В четверке важен каждый. Если ты общаешься с одним, ты не можешь не общаться со всеми остальными. Положим, тебе не нравится Элвис, - ну и не нравится, и дело с концом. В четверке будет посложнее.
Мы никогда не конкурируем между собой, ни в жизни, ни перед публикой, хотя, конечно, у каждого из нас есть свои фэны.
Если бы мы вчетвером встали перед миллионом фэнов и они должны были бы выбрать самого любимого из нас, то, я думаю, большинство голосов получил бы Пол. Джон и Джордж разделили бы второе место. Ринго занял бы последнее. Я вычисляю это и по письмам, и по воплям, и по толпам.
Когда дело касается Джона и Пола, то фэны каждого из них обычно настроены против другого кумира. А среди моих фэнов есть поклонники и Джона, и Пола. Они все любят и меня, и их. И поэтому, если бы стали подсчитывать очки по сумме, я бы наверняка занял второе место.
Фэны испытывают ко мне материнские чувства. Я это знаю. «Милый маленький Риччи». Ко мне и в детстве так относились. Меня любили не только девушки, но и старушки. За Полом тоже тянется что-то в этом роде. Я такой, что ж тут сделаешь. Мне незачем меняться. Иногда, правда, хочется стать другим. Когда меня просят сниматься в фильме, я думаю: дай-ка сыграю какого-нибудь настоящего мерзавца. Интересно посмотреть, какая будет реакция.
Я не творческий человек. И знаю это. Но людям кажется, что я хочу им быть. Они пишут и просят меня попробовать. Пару лет тому назад я написал две маленькие песенки, но получилась какая-то мура.
Конечно, ощущение, что ты не можешь творить и что люди знают об этом, иногда угнетает. Но нельзя же, чтобы все четверо были творцами, вы согласны? Достаточно половины. Вспомните все группы, хорошие группы, - так там вообще никто ничего не может сочинить.
Конечно, я был бы счастлив, если бы мог творить. Скверно понимать, что не могу. У меня есть рояль. Но играть по-настоящему я не выучился. Часто у меня возникает чувство, будто сегодня, например, я смогу написать прекрасную песню, но я начинаю, и ничего не получается. Я не умею. Разве что сочинить двенадцать тактов в до мажоре. Шутка.
Иногда мне неуютно. Действительно, сижу отдельно от всех, за своими барабанами, и выполняю то, что мне велят. Часто, когда ударники из других групп говорят мне, что я выдал потрясающий бит, я, как правило, знаю, что сделал всего лишь то, о чем меня попросили, а меня за это хвалят.
Снимать фильм, конечно, не последнее дело, но это ведь надоедает. Как гадание на кофейной гуще, получится или нет - никогда не знаешь заранее.
Правда, кино меня интересует - ведь я не умею писать стихи и сочинять. Почему бы мне не попробовать силы в кино, если получается?
Многие говорили, что я недурно сыграл в «Вечере тяжелого дня», но я плохо помню, о чем там шла речь. Взять хотя бы ту маленькую сцену с малышом на канале, про которую все говорят, что она так удалась. Я ничего не соображал, когда играл ее. Голова была как в тумане. Накануне я не спал всю ночь. От усталости чуть не падал. Еле ноги передвигал. Дику приходилось орать на меня, чтобы я что-нибудь сообразил. А получилось неплохо. Сценку, в которой я пнул ногой камушек, я сам придумал. Ей-богу. Но все остальное - работа Дика. Я так и не включился.
После этого фильма я получил много предложений, и все на главные роли. Однажды я чуть было не согласился сыграть роль Ватсона в фильме о Шерлоке Холмсе, но потом решил, что это все-таки чересчур для меня серьезно. Не хочу браться за роль, где на меня ляжет основная тяжесть. По крайней мере пока. Представляете, какой был бы ужас - провалиться? А вот маленькие роли - это пожалуйста. Ведь тогда ответственность не на мне. Если это получится, тогда можно попробовать и что-нибудь более серьезное.
Я согласился играть в фильме «Кэнди» потому, что роль была невелика и я играл с такими звездами, как Марлон Брандо и Ричард Бартон. Я подумал; они возьмут все на себя, а я у них поучусь. Я снимался всего десять дней, играл испанского садовника, роль без слов.
Конечно, я не умею играть. Я не знаю, как это делать. Смотрю на актеров по телевизору. Ведь сразу можно точно сказать, что они настоящие актеры, потому что они такое вытворяют с лицом! Посмотрите на их глаза. Я этого всего не умею. И ничего этого не делаю.
Ринго говорит, что, если бы завтра его положение и богатство исчезли, он бы не очень огорчился. При всех обстоятельствах он считает, что родился в сорочке и на хлеб как-нибудь заработает, даже если придется вернуться к прежней работе.
– Нет, сегодня мне, наверное, уже не светило бы стать монтером. Я ведь бросил это дело на полдороге, ради того, чтобы играть в группах. Не повстречайся мне Рори Сторм, а потом «Битлз», я так и шатался бы где-нибудь с бандой «тедди-боев». А теперь, если что, пошел бы в чернорабочие.
Конечно, я рад, что это не так. Приятно быть частичкой истории, хоть в каком-то смысле. Хотелось бы попасть в школьный учебник по истории, чтобы обо мне читали детишки.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Трудно писать биографию ныне живущих, потому что жизнь продолжается. Опасно давать окончательную оценку фактам и суждениям, поскольку они могут измениться. К тому моменту, когда вы прочтете четыре последние главы, герои могут легко отказаться от того, что говорили в них. Их точка зрения могла трансформироваться в тот самый миг, когда они произносили эти слова. И не только точка зрения. Каждый день факты, касающиеся «Битлз», обновляются.
Например, между Джоном и Син все кончено. Пол женился на блондинке-американке по имени Линда Истмен. На сцене - по крайней мере на сцене Джона - появилась Йоко Оно. Даже Ринго, этот добропорядочный семьянин, переменил место жительства. Махариши ушел в область далеких трансцендентных воспоминаний. Вероятно, многое из того, о чем говорилось в предыдущих главах, стало историей «Битлз».
Но где-то надо поставить точку. К счастью, пока я писал книгу, некоторые этапы в жизни «Битлз» завершились. Вехи легко различить. Моя цель состояла в том, чтобы, насколько это возможно, честно и скрупулезно собрать воедино все факты, мнения и события, из которых состоят эти вехи, и при этом помнить, что коль скоро они относятся к живым людям, то неизбежно должны видоизмениться.
В то же время, когда имеешь дело с живыми героями, то получаешь весь материал непосредственно от них - лишь бы они смогли уделить тебе время. В данном случае «Битлз» проявили полную готовность, но буквально деревенели от скуки, когда речь заходила о периоде битломании. Так как эта часть их биографии освещалась с наибольшим размахом, я ограничился сравнительно кратким ее описанием.
Я приложил все силы, чтобы в книге было как можно меньше меня, но не сомневаюсь, что мои симпатии и антипатии просочились во все щели; я также умышленно пытался противостоять искушению анализировать. Может статься, это моя ошибка. Но мне кажется, что достаточно записать и распределить то, что происходило, чтобы читатель сделал свои собственные выводы. По-моему, корни и причины их успеха освещены в этой биографии вполне основательно для того, чтобы не было нужды в раскладывании их по полочкам и подведении итогов. Пусть через пятьдесят лет кто-нибудь напишет критическую биографию группы по всем правилам - если, конечно, найдется хоть один человек, который будет к тому времени хоть что-то помнить.
