ударом.
Упрямица. Подвергает свою жизнь опасности. Ради чего? В деньгах они не нуждаются. Славу она тоже вкусила полной мерой. Что за глупость? Что за безрассудство? Больше он ни о чем не мог думать.
Он въехал в ворота ранчо, миновал ручей, вдоль которого они с Габриеллой катались верхом, потом круглое озерцо, где они купались обнаженными, а потом занимались любовью на теплом песке. У конюшни Клифф притормозил. Здесь стояла Нимфа, любимая лошадь Габриеллы…
У него на глаза навернулись слезы.
Со стороны искусственного катка к нему бежала заплаканная Ребекка.
— Папа! Я смотрела новости — Габриеллу чуть не убили! Папа, а правду говорят, что она тебе отказала?
Клифф кивнул.
— Но почему? Почему? — Ребекка плакала в голос.
— Не знаю, доченька. Так уж получилось, — с трудом произнес он. — Пойдем-ка в дом. Ты обедала? Я попрошу миссис Хендерсон что-нибудь приготовить.
— Не хочу есть. Папа, я ничего не понимаю, — Ребекка обливалась слезами. — Почему она так поступила? Мы же ее любили. Я думала, она будет мне вместо мамы. Папа, не отпускай ее…
— Не горюй, малышка моя. — У Клиффа разрывалось сердце. — Я ее огорчил. Хотел оградить ее от опасности, а сделал только хуже. Она обиделась, что я хочу запереть ее в четырех стенах… Прямо не знаю…
— Так позвони ей! — закричала Ребекка. — Сейчас же! Она тебя простит, вот увидишь. Папа, — умоляла она, — если ты ее любишь и она тебя тоже, разве можно просто так разойтись в разные стороны? Так не бывает!
— Не знаю, что и сказать…
— Позвони ей немедленно! — Ребекка потащила его к телефону.
— Нет, — воспротивился Клифф. — Пойми, Бекки, это не просто ссора из-за пустяка. Габи — принцесса; она живет в другом мире. Монаршие особы вечно у всех на виду, над ними постоянно висит угроза — как над нашим президентом. Это значит, что я могу в одночасье потерять все, что мне дорого.
— Папа, ну пожалуйста! — захлебывалась слезами Ребекка.
Но Клифф молчал.
Самолет княжеской семьи нырнул в воздушную яму.
Тедди потуже затянула ремень безопасности. Ее то и дело бросало в жар, все тело сотрясал кашель. Она так и не оправилась после гибели Мануэля. Неудивительно, что после того страшного дня ее лихорадило.
Она решила прервать свои выступления и лететь с Жаком в Косту. Надо было довести дело до конца. Жак заверил, что в Порт-Луи она будет в полной безопасности. Сейчас позади них сидел грубовато- самоуверенный офицер полицейского департамента Нью-Йорка.
— Тедди, у меня такое чувство, что ты напряжена, как пружина, — заметил Жак.
— Так и есть. Я была на волосок от смерти. — У нее перехватило дыхание. — Жак, я хочу поговорить с Никосом Скуросом без посредников, чтобы видеть его лицо. Других доказательств мне не нужно.
Жак заговорил медленнее, чем обычно:
— Тедди, ты не понимаешь, с кем мы имеем дело. Никос Скурос — сама галантность. Все считают его добрейшим человеком, неспособным ни на какое зло. Никто не поверит, что за этой личиной прячется хладнокровный убийца.
— Ненавижу его! — Тедди сжала кулаки. — Он убил моего отца — чужими руками. Скорее всего, его приказ выполнил этот жуткий тип — пассажирский помощник.
— Наверно, ты права. — Жак помолчал. — Но нам потребуются доказательства, а раздобыть их будет невероятно трудно. Придется действовать с величайшей осторожностью.
— Понимаю.
— Кажется, — задумчиво произнес он, — у меня есть план.
Пилот притушил огни в салоне, и они попытались вздремнуть, однако принц Жак беспокойно ворочался, так и не найдя удобного положения.
Жак, Габи и Кристина — все они должны были безотлагательно прибыть в Косту, но принцессы, по настоянию брата, полетели на «Конкорде». Жак ничего толком не стал им объяснять: он не хотел, чтобы они все втроем оказались на борту одного самолета.
Сейчас он старался отогнать от себя эту мысль. Ему было предельно ясно, что означает приказ отца всем троим срочно вернуться домой. Жак покосился на Тедди. Она прислонилась головой к иллюминатору; на одном плече лежала золотистая коса. Ее веки слегка подрагивали во сне, отчего она показалась Жаку по-детски беззащитной.
Все его сомнения развеялись в тот самый миг, когда он услышал, что бомба предназначалась ей. Тогда он понял, что не сможет без нее жить. У него было множество женщин, кому-то из них даже удалось затронуть его чувства, но ни одну он не любил.
Тедди — американка, звезда тенниса, ее карьера в самом расцвете. Если она выйдет за него замуж, ей придется расстаться с большим спортом. Жак не сомневался, что из нее, как в свое время из его матери, княгини Лиссе, а также из голливудской кинозвезды Грейс Келли, вышедшей замуж за князя Монако Ренье, немедленно сотворят икону. Ее вознесут на пьедестал, окружат почестями, сделают символом костанской монархии. Как воспримет это Тедди, привыкшая идти своим путем? Смирится ли она с необходимостью всегда быть на виду, терпеть постоянное присутствие телохранителей, удовлетворять чужое любопытство?
Даже Жаку, воспитанному в замке, подчас приходилось нелегко. Имеет ли он право обрекать ее на такую жизнь, скованную ограничениями? А самое главное — любит ли она его?
— Я уже скучаю по Клиффу, — сказала Габи, глядя в иллюминатор «Конкорда».
У нее задрожали губы. Далеко внизу простиралась синева Атлантики.
— Через месяц ты о нем и не вспомнишь, — с напускным безразличием отозвалась Кристина, которая до сих пор не могла прийти в себя после истории с Бретом.
Габи покачала головой:
— Нет, ты ошибаешься. Ну почему, почему им понадобилось устраивать это проклятое похищение? Только из-за этого Клифф… то есть мы с ним… — она запнулась.
— Все забудется.
— Разве тебе легко было забыть Жан-Люка? А Брета Томпсона? Ты же собиралась за него замуж, а потом ни с того ни с сего запретила упоминать его имя.
Кристина поежилась. Она не рассказала ни одной живой душе, что Брет собирался стать двоеженцем. Об этом знал только Никки. И вот теперь еще Уилл Кэмден. Ее новый друг.
— Мужчины, — презрительно фыркнула она. — Их для меня больше не существует. Разве что Уилл Кэмден. И то это не любовь, а всего лишь дружеские отношения.
Стюард подал изысканные закуски и шампанское. Кристина в задумчивости пригубила игристый напиток.
— Как ты думаешь, почему отец срочно вызывает нас домой?
— Боюсь, ему стало хуже.
— Нет, — возразила Кристина, — нам бы сообщили. Здесь что-то другое. Не иначе как речь пойдет… о короне.
