— Такого количество хватает на десяток странников.

— Снадобье делает меня сильнее.

— Стоув, не обманывайся кажущейся видимостью вещей.

— Ничего не поделаешь, Виллум. Я делаю это в интересах Мегаполиса.

— И тем не менее я буду вынужден доложить об этом Дарию.

Странно, что он так растревожился, но Стоув прекрасно знала причины его беспокойства. Он не имеет права решать, сколько ей следует принимать снадобья. Это просто недопустимо: Кордан не позволит ему вмешиваться.

— Не надо опасаться снадобья, мой добрый Виллум.

— Я боюсь не его, а злоупотребления им. Надо было как-то переключить его внимание, заслонить эту тему другими текущими делами.

— Почему Дарий так долго не хотел меня видеть?

Виллум ничего не ответил. Нежелание Дария с ней встречаться было частью ее наказания. Хоть он старый и большая часть его органов заменена, мало кому удавалось пережить его гнев и опалу. Интересно, сильно ли он разозлился на нее?

— Что он мне сделает?

Виллум резко остановился.

— Он не разделяет мою точку зрения. Будь готова к любому его решению.

Обогнув угол, Виллум остановился. Последние шаги до изысканно украшенной дубовой двери, ведущей в покои Архиепископа Мегаполиса, Стоув прошла в одиночестве.

Остановившись перед входом, она бросила взгляд на дверную ручку, сделанную в форме лапы с когтями какого-то существа. Но какого? Не орла и не волка. Этот зверь был меньше, сообразительнее, изворотливее. Как-нибудь надо будет взять книгу с картинками и выяснить, какого зверя чтил Дарий. Когда она впервые оказалась в Городе и ее привели сюда, она дрожала от страха, но Дарий был с ней добр и приветлив. Он тогда очень ее порадовал замысловатыми заводными плюшевыми игрушками и сладким тортом. Игрушки сохранились еще с довоенных времен — обезьянка, лев и ослик. Он читал ей всякие рассказы и учил строить карточные домики.

Но те времена прошли, когда она начала странствовать в Краю Видений. Когда стала Нашей Стоув. Теперь ее визиты к нему всегда носили официальный характер, были делом государственной важности, и Дарий не раз давал ей понять, что к ним надо относиться с подобающей серьезностью. Поскольку теперь они были частью официального протокола, он держал с ней должную дистанцию. Она, конечно, покорно смирится с любым наказанием, которое он на нее наложит, ведь главной задачей теперь было восстановить его доверие. На все вопросы Старейшего она будет отвечать правдиво и с предельной искренностью. Ей необходимо было доверие Дария, чтобы со временем его уничтожить.

Стоув глубоко вдохнула через нос, чтобы успокоиться. Она коснулась ручки в форме когтистой лапы, дверь распахнулась. И девочка вошла в зал, оставив Виллума, с которым ей было так спокойно, позади. Дверь за ней бесшумно затворилась.

Дарий величественно восседал в своем кресле. Его мрачный и жесткий взгляд был устремлен на Стоув.

— Ты знаешь, почему я тебя вызвал?

— Я плохо поступила с клириками во время визита на фабрику.

Уголки его тонких губ едва заметно поползли вверх.

— Один из людей оглох, другой лежит в коме, у третьего парализована половина тела. Это ты называешь — плохо поступить?

Она сделала вид, что потрясена, потом понурила голову, изображая стыд. На деле же ее трясло от возбуждения — неужели она обладала такой силой, что смогла такое отчебучить?

— Ты, конечно, понимаешь, что такой поступок не может остаться без последствий.

— Старейший, я очень опечалена, что не сдержалась, но мне даже в голову не могло прийти, что я способна на такое. Какая меня ждет кара?

— Вопрос с твоими жертвами… урегулирован. Поскольку твой приступ, точнее говоря, проверка произошла в достаточно безопасном месте, потери в живой силе оказались гораздо меньше, чем могли бы быть.

— Я не представляла себе, Старейший, что это была проверка.

— Смышленая девочка. Я тобой горжусь. Ты, должно быть, сама решила провести проверку, я ведь прав?

Стоув не отводила глаз под его пристальным взглядом и думала о том, что известно Дарию и в чем именно ей надо признаваться. Проклятый Виллум, что он ему, интересно, наговорил? От того, что она выдержала его тяжелый взгляд, в глазах начало рябить. Она никак не должна ему это показывать!

— Виллум сказал мне, что тебя смутило сообщение о смерти Роуна.

— Он не умер, — будто простонала Стоув.

Надо дать ему понять, что она горюет и печалится. Это ей изобразить нетрудно.

— Может быть, ты и права, возможно, он жив, но покалечен или где-то скрывается. Главное, что важно для нас обоих, это то, что для осуществления наших замыслов он нам теперь не нужен.

Наших планов? Теперь ясно, к чему он клонит. Как же легко за эти несколько последних лет ему удалось ее переделать по своему образу и подобию…

— Ты только представь: если он у нас объявится, тебе достанется лишь половина результата того огромного труда, который ты затратила, чтобы стать такой, как ты есть. Мало того, ты всегда будешь меньшей частью, потому что он подчинит тебя своей воле. Не лучше ли остаться единым целым, чем зависимой половинкой? Ты становишься еще сильнее, чем я надеялся. Ты — моя приемная дочь, и настанет день, когда ты станешь единоличной правительницей.

Да, Наша Стоув, Нашей Стоув нужно все. Только очень интересно, дорогой мой приемный папочка, какую золотую клетку ты мне уготовил?

— Но, отец, ты будешь править вечно. И у меня вовсе нет желания править вместо тебя.

— Плоть эта стала для меня слишком тяжкой обузой. Я слишком долго ждал, когда настанет время сменить ее и навечно занять место, уготованное мне в Краю Видений. Это время приблизилось, потому что ждал я тебя, Стоув.

Врет, конечно. Но зачем? Неужели жертва, которую он от нее потребует, настолько велика, что он готов предложить ей в обмен на нее свое место?

— Что мне надлежит сделать, Дарий?

Жесткими, с трудом сгибающимися пальцами он провел по волосам девочки. Она склонила голову к его руке, изображая исступленный восторг.

Он чем-то напоминал чудище на картинке в книжке, которую часто читала ей мама. Будто завлек ее, конфеткой заманил, чтобы потом сожрать.

Эта мысль уже давно не выходила у нее из головы. Дарий поднял ей голову и пристально заглянул в глаза Стоув.

— Слово надлежит здесь не подходит. На тебя возлагается миссия. Эксперимент, который может навсегда изменить ход событий в нашу пользу. Но выполнять ее тебе совсем не обязательно.

Тебе нужно будет хорошенько подумать, оценить риск поставленной задачи, все взвесить и лишь потом принимать решение. Если ты откажешься, я не стану менять свои планы в отношении тебя.

Вдруг девочка с леденящей душу отчетливостью поняла, что он обрекает ее на гибель. Она не знала, откуда у нее возникло это чувство, но уверенность была непоколебимой. Он убьет ее, что бы она ни сделала. По телу пробежала дрожь. Было ли ей страшно? Да, конечно, но не менее сильным было чувство облегчения. Сначала он разовьет в ней все ее силы, чтобы они соответствовали поставленной им задаче. Это даст время, чтобы найти способ переиграть его и разделаться с ним самим. Он совсем неплохо ее к этому готовит, ее так называемый папочка.

— Что же я должна сделать?

— Непосредственная задача состоит в том, чтобы проникнуть сквозь Стену.

— Преграду, воздвигнутую ловцами видений?