— Тогда все в порядке. Мы начнем готовить тебя к новому заданию.

Она искала брата последние два года. Три часа в день звала его через усилители, принимала снадобье, плакала по нему. Ее легендарный брат, в чьих руках были ключи от разрушения и спасения. А теперь они дают ей новое задание, решив, что Роун мертв. Не может быть! Она бы об этом узнала.

— От тебя ждут исполнения твоего долга, — предупредил ее Виллум.

— Конечно, ждут. Какое значение имеет для тебя смерть моего брата? Он для тебя просто еще один мальчишка из Дальних Земель! А для меня он — брат. И он умер!

Стоув больше не сдерживала волной накативший гнев, наконец она узнает, что случится, когда она совершенно выйдет из себя.

— Ты ничего не знаешь! Ничего! НИЧЕГОШЕНЬКИ! В ней накопилось столько ярости, что она словно засочилась из всех пор, зрачков, всего ее нутра, легких, сердца. И тут она пронзительно завопила с такой силой, что водитель повалился на колени, потом на землю и забился в агонии. Остальные клирики тоже корчились в судорогах.

— Не смей, Стоув! — отшатнулся от нее Виллум и заткнул уши. Она увидела, как его окутало еле заметное сияние — он создал защитную ауру, чтобы спастись от ее вопля! — Прекрати, Стоув! Сейчас же замолчи! — требовал Виллум.

Но она не хотела останавливаться, не хотела сдерживаться, ей было так хорошо, так приятно. Ее покидали страхи, одиночество, опасения и подозрения — все рвалось из груди наружу и облегчало душу.

Виллум оказался гораздо сильнее, чем ей казалось раньше. Она представила себе лицо Дария, и ярость накатила новой волной, ударила в ауру Виллума и отбросила его назад.

— Хватит!

Стоув истошно вопила, пока вся скопившаяся внутри гадость не вышла наружу. Ничего в ней не осталось, совсем ничего. И тут она ощутила, что ее отталкивает аура Виллума. Это же надо — он был в состоянии ее оттолкнуть!

Она огляделась вокруг. Все клирики лежали на земле и стонали, корчась от боли, которую она им причинила. У водителя текла из ушей кровь, и он лежал неподвижно.

— Я что — убила его? — удивилась Стоув.

Аура Виллума пропала. Склонившись над телом, он холодно посмотрел на нее: «Еще дышит…»

Эту ее способность вполне стоило совершенствовать! И она этим обязательно займется. Если даже Виллум в состоянии ее оттолкнуть, значит, Кордан, скорее всего, сможет ее сокрушить. А о том, на что способен Дарий, даже подумать страшно. Она должна стать сильнее. Гораздо сильнее.

Стоув коснулась языком клыка и поняла, что он выпал, — девочка потеряла еще один молочный зубик.

Роун с Лампи почти бесшумно брели по каменистому берегу озера под мутными лучами рогатого воскового месяца. Они не разговаривали, потому что прекрасно понимали друг друга без слов. Они снова путешествовали вдвоем по неизведанным просторам, путь их мог быть опасен, но на этот раз речь шла не об их жизнях, а о жизнях четырнадцати детей, за которые они были ответственны. Верхушки деревьев осветили первые лучи восходящего солнца, и Лампи указал на ручеек, о котором рассказывала Билдт, когда пришла к ним с другими мастерами.

— Она говорила, что по руслу этого ручья они шли сюда от самого Оазиса.

Роун опустился на колени и стал смотреть на воду и мелкую гальку на дне ручья.

Лампи с удивлением уставился через его плечо.

— Ты увидел там что-то интересное?

Роун покачал головой.

— Эти камешки, сам ручей мне что-то напоминают.

— Может быть, они тебе в видении привиделись?

— Да нет, мне кажется, это тот путь, по которому нам надо идти. Но если он ведет в Оазис…

— Ты опасаешься, что эти мысли наслали тебе ловцы видений?

Роун все глядел в журчащую воду, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Нет, они тут ни при чем. Это точно. Мы идем верной дорогой… пока.

— Почему ты не рассказал мне, что потерял доверие к ловцам видений?

Роун набрал со дна пригоршню гладких камешков и стал задумчиво перекатывать их в ладони.

— Я себя вроде как дураком чувствую. Как же можно было больше доверять человеку, которого видел лишь мельком, чем людям, на деле доказавшим, что они нам друзья?

— Ты имеешь в виду того сказителя… Камьяра? Того самого, который предупреждал тебя, что ловцам видений верить нельзя?

— Ты запомнил?

— Такие вещи не забываются.

— Нет, дело не в этом, — вздохнул Роун. Он даже почувствовал облегчение от того, что Лампи тоже запомнилось предостережение Камьяра. У него мелькнула мысль, что надо было раньше обсудить это с Лампи, ведь он чувствовал себя таким одиноким наедине с собственными подозрениями. — В любом случае, я не мог такого допустить. Меня все время мучила мысль, что у ловцов видений есть какие-то тайные планы в отношении меня и детей. Конечно, нам нужна была помощь Билдт и всех остальных, кто пришел к нам из Оазиса, но я нутром чувствовал, что тогда ловцам видений было бы совсем легко нас контролировать. А теперь, когда дети больны, мне надо было бы больше прислушиваться к своим чувствам, как-то действовать, что-то говорить, причем делать как можно скорее.

— Что именно?

— Не знаю. Что-нибудь.

— Но без них мы ничего не могли бы сделать.

Хотя Роун признавал справедливость слов Лампи, это ни на йоту не снимало с него ответственности. Он бросил камешки обратно в ручей.

— Значит… — Лампи смущенно вздохнул, — …если верить твоему видению, ты уверен, что мы на правильном пути?

— Да. Точно… Мне кажется. Я хочу сказать, мы пойдем туда, куда меня ведет.

— Кто ведет — зверь какой-нибудь или растение?

— Человек какой-то, я так думаю.

— Этот человек, к которому тебя тянет… надеюсь, его намерения не пойдут нам во зло, как тебе кажется?

— Нет, думаю, такого не случится.

Лампи покачал головой.

— Значит, я так это дело понимаю. Мы уходим от людей, которые к нам очень хорошо относятся, но