который бы безо всякой шумихи мог оказать ему необходимую помощь. Она не возражала, но ей показалось, что мне лучше не торчать на виду, когда приедут Джон и Адам. Я согласился и решил тогда навестить еще одного своего манхэттенского друга. У Вивеки оказался ключ от соседней квартиры. Она дала его мне на тот случай, если я не застану своего приятеля дома.

— Так оно и вышло, — пробормотала Гален, вспомнив доклад полицейского о неожиданном госте, оказавшемся в соседней квартире на Парк-авеню.

— Но, едва высунув нос на улицу, я понял, что мороз стал еще сильнее, и не смог отказаться от искушения вернуться в теплую квартиру. У меня даже не оказалось возможности предупредить Вивеку. Не успел я войти, как откуда ни возьмись, появилась группа захвата. Они были вооружены до зубов и увешаны всякой хитроумной техникой, с помощью которой и мы, и Лукас где-то у себя в фургоне могли без помех наблюдать за всем творящимся возле дверей Вивеки. Адам явился без Джона. Но сказал, что тот должен приехать с минуты на минуту. Дескать, для его помутившегося рассудка крайне важно все делать исключительно по собственной воле. По ходу своих объяснений Адам якобы случайно ввернул, что Джон уже признался ему, как стал манхэттенским Женским Убийцей.

— Нет! Только не Джон! — невольно вырвалось у Гален.

— Точно так же возмутилась и Вивека. Она всегда была неравнодушна к Джону и не сомневалась в том, что если бы он не повстречал Марианну, то принадлежал бы ей. Кто знает, может, она и права? Впрочем, это не имеет значения. Важно другое — Вив была привязана к Джону, и когда Адам сказал ей про Джона, она не выдержала. От потрясения у нее началась тихая истерика. Меня же к ней не пустили. Правда, Адам пытался ее утешать, старался объяснить ей… Гален, я хочу, чтобы вы тоже поняли! Боюсь, мне придется передать вам дословно и с той же интонацией все, что Адам сказал тогда Вивеке. Но если вас будет что-то смущать, скажите, и я постараюсь облечь это в более приличную форму…

— Нет. Я хочу услышать все, как слышали вы! — «И что слышал Лукас!»

— Ну хорошо. — Брэндон сделал паузу, собираясь с мыслями. — Безумие манхэттенского маньяка началось из-за Марианны. И Кей.

— Кей?..

— Она стала любовницей Джона за несколько месяцев до смерти Марианны. Будь это его первая связь на стороне, она выглядела бы вполне объяснимой попыткой отвлечься от неприятностей в личной жизни. Но он уже давно развлекался с любовницами. Аппетит Джона рос с каждым годом. А вкусы становились все необычнее. Ему нравилось заковывать женщин в наручники или завязывать им глаза, чтобы полнее почувствовать свою власть, свою безнаказанность и превосходство. Так у Джона появилась тайна, маленький секрет, которым ни один муж не поделится со своей прелестной женой из приличной семьи. Марианна была божественно прекрасной, он любил ее всей душой и тщательно скрывал свои необычные сексуальные наклонности. Первые годы их брака оказались достаточно удачными. А потом ему подвернулась Кей. Джон нашел в ней ту же неистовую страсть, ту же самозабвенную способность отдаваться без возврата, что ощущал в себе. Она умела извлечь наслаждение даже из жестокости, из боли, из издевательств над собой и отлично знала, как нужно возбуждать партнера, как подтолкнуть его к самым безжалостным выходкам. Наиболее действенным способом завести Джона с пол-оборота было упоминание о ее прежних любовниках, особенно об одном из них, которого она так и не смогла забыть.

— О Лукасе.

— Да, — подчеркнуто смиренно согласился Брэндон. — Простите меня, Гален.

— Все в порядке. Продолжайте, пожалуйста.

— Понимаете, это как бы являлось частью игры — дразнить Джона постоянными напоминаниями о Лукасе. И если бы он действительно чувствовал себя уязвленным и считал, что сравнение не в его пользу, вряд ли стал бы делиться своими чувствами с Адамом. Но как бы то ни было, по причинам, известным только ему одному, Джон порвал с Кей. Скорее всего она ему просто надоела, а Марианна начала требовать к себе все больше внимания и поддержки. Ему стало не до любовниц.

Однако он не подозревал, какой фатальный конец будет иметь эта интрижка. Кей не собиралась так просто отказываться от него. И сразу после смерти Марианны, когда весь Манхэттен выражал соболезнования ее преданному супругу, она пригрозила придать все огласке. Кей сказала Джону, что вела подробный дневник, где весьма откровенно описывала свои игрища и перечисляла имена. Наверняка подобный документ будет пользоваться оглушительным успехом у Розалин Сент-Джон, не говоря уже о совете директоров его империи масс-медиа. Что же касается Фрэн, не успевшей прийти в себя после смерти сестры, то ее это убьет наверняка. Кей оставила эту угрозу на личной линии Джона в «Кей-Кор», и той же ночью он пробрался к ней домой. И кто бы мог подумать, Гален! Джону понравилось то, что он чувствовал, убивая Кей! Это было похлеще любых наручников и издевательств. Особое удовольствие ему принесли такие омерзительные подробности, как прокалывание швейной иголкой помертвевших глаз. Джон признался Адаму, что эта мысль зародилась у него совершенно спонтанно, в самый последний момент. Так сказать, по вдохновению. Когда он пришел, Кей как раз шила — пришивала к пальто оторванную пуговицу, и поскольку такая домашняя картина совершенно не вязалась с привычным образом беспощадного следователя, Джону захотелось отметить это открытие. Гален! Вы дрожите?

— От ваших рассказов мороз по коже.

— Может, мне на этом остановиться?

— Нет. Я хочу услышать все до конца и непременно так, как это излагал Адам… то есть Джон.

— Ну хорошо — неохотно уступил Брэндон. — Джону нужно было отделаться только от одной Кей. Но если убийство оказалось таким отличным развлечением — зачем останавливаться? Вот только кого прикончить следующей? Подсказку он нашел в дневнике Кей, который прихватил с собой в ночь убийства, и решил, что будет устранять ее врагов — маленькая запоздалая месть за страдания бедного обманутого следователя. Обидчиками, как нетрудно догадаться, оказались другие женщины, приглянувшиеся Лукасу. Кей не поленилась составить целый список, снабдив его слезливыми комментариями и не упустив ни одной, имевшей с Лукасом хотя бы мимолетное знакомство. Для нее поиски этих женщин стали своего рода навязчивой идеей. Впрочем, это не составляло особого труда. Ведь они были коллегами, часто работали вместе, и ей всего лишь требовалось в нужный момент как бы невзначай упомянуть имя Лукаса и проследить за реакцией собеседника. Иногда в ответ на его имя Кей удавалось выудить связанное с ним имя женщины. Она легко убедила себя, что все в ее списке получили от Лукаса желаемое, кроме нее. Да-да, Гален, не удивляйтесь! Они никогда не были любовниками. Об этом вполне определенно написано у нее в дневнике. Лукас ее отшил. Однажды в новогоднюю ночь он сказал ей, что его сердце отдано другой. Кей решила, что это была Моника, потому как некий фотограф по имени Поль как-то упомянул о знакомстве Лукаса с Моникой, состоявшемся во время полета из Денвера в Нью-Йорк. А еще она подозревала Марсию, по его настоянию приобретшую фарфорового павлина для какого-то денежного туза. Об этом счастливый владелец рассказывал гостям на званом обеде у себя в резиденции на Лонг-Айленде, когда демонстрировал свою коллекцию фарфора. Итак, список становился все длиннее. Джону было где разгуляться. Кое-кого он добавил и от себя. Доктор Бринн Толбот. Известный онколог, так и не сумевшая спасти Марианну, за месяцы болезни которой она не раз навещала их дом. И однажды, когда застала Марианну за чтением статьи про Лукаса, с успехом закончившего очередное расследование, Бринн вспомнила о своем знакомстве с ним в колледже. Джон получил немалое удовольствие, расправившись с Бринн.

— А заодно и поиздевавшись над Лукасом.

— Да, — подтвердил Брэндон. — И это тоже. Адам даже сказал почему: чтобы отомстить за Марианну, а не за Кей. На последнюю Джону в общем-то было наплевать. Но свою жену Джон любил глубоко, как самую драгоценную собственность.

— Вы хотите сказать, то есть Адам хотел сказать, что Лукас и Марианна были любовниками?!

— Нет. Насколько я понял из своих разговоров с Вивекой, Марианна почти не встречалась с Лукасом — так, случайно сталкивались на светских раутах и благотворительных балах. Но когда-то, очень давно, они дружили. Да вы наверняка об этом знаете. Марианна и Фрэн были самыми близкими приятельницами Дженни. Вы представляете, Гален, что происходит между такими людьми, особенно если они считают, будто Дженни была убита?

— Да, — кивнула Гален, вспомнив рассказ Лукаса о его отношениях с Лоренсом, охладившихся после смерти Дженни. — Во всяком случае, мне так кажется. Те, кто выжил, могут перестать встречаться, однако между ними остается сильнейшая духовная связь, которая может стать даже крепче, чем до несчастья.