остальные свои сочинения. Поскольку Police — это, прежде всего, творение Стюарта, сложившаяся ситуация его, естественно, раздражает. Однако, хотя я и являюсь очевидным новичком в деле звукозаписи, но я уже десять лет сочиняю песни. Возможно, среди них почти нет шедевров, но я определенно достиг в этом деле некоторого мастерства. Для других двух членов нашей группы сочинение песен — непривычный и незнакомый род деятельности. Поэтому я только пожимаю плечами в ответ на нехарактерный для Стюарта мрачный настрой, не собираясь извиняться за свою творческую активность, хотя у меня возникает чувство, что это обстоятельство может стать источником серьезных проблем в будущем. При распределении прибыли, полученной от продажи музыкальной записи, автор песен получает столько же, сколько исполнитель. Следовательно, если мы будем иметь успех, я как автор большинства песен нового альбома получу такую сумму, по сравнению с которой доля любого из моих товарищей окажется ничтожной. Это, вероятно, будет ослаблять и без того неустойчивые демократические тенденции в нашей группе, пока не случится одно из двух: или мои товарищи начнут сочинять больше собственных песен, или прибыль будет более-менее поровну делиться между нами всеми. В конце концов я соглашусь на второй вариант и стану делиться с Энди и Стюартом частью своего авторского гонорара, что, с одной стороны, успокоит их, а с другой стороны, не отобьет у меня желание сочинять хиты. На какое-то время это станет решением проблемы, но потом она начнет усложняться, непрерывно подтачивая отношения внутри группы, пока наконец не станет причиной ее распада.
Сырую запись альбома мы делаем в первые же несколько дней.
«So Lonely»: песня из репертуара Last Exit, измененная по эмоциональной окраске и скорости исполнения в соответствии с современной модой.
«Dead end Job»: песня, основанная на ритмах, которые извлекает из своей ударной установки Стюарт, а также на паре строчек, написанных его братом Яном, причем я, так много раз в своей жизни нанимавшийся на скучную и безысходную работу, придумываю способ придать песне определенную достоверность. Я предлагаю Энди читать вслух объявления о работе из газеты
«Landlord»: вдохновленный нашими с Фрэнсис приключениями в Саутгейте и моими мучительными попытками найти жилье для моей семьи.
«Born in the Fifties»: первое четверостишие этой песни представляет собой фрагмент моих детских воспоминаний. «Моя мать расплакалась, когда умер президент Кеннеди. / Она сказала: это коммунисты, / Но я знал лучше». Уже тогда я был маленьким надутым теоретиком.
«Peanuts»: одна из мелодий Стюарта, на которую я сочинил стихи, вдохновленный моим давним кумиром Родом Стюартом и газетными статьями о нем, ни на минуту не подозревая, что через несколько лет, работая вместе с ним, я и сам пострадаю от рук газетчиков.
«Would You Be My Girl?»: песня, на всем протяжении которой постоянно повторяется одна и та же строчка, к которой Энди предложил прибавить стишок о резиновой кукле.
«Hole in My Life»: еще одна песня о страданиях и нищете, выставленных напоказ и одетых в нарядные одежды.
И, наконец, «Roxanne». Изначально написанная как латиноамериканская мелодия с джазовой окраской, эта песня путем многочисленных проб и ошибок всей нашей группы превратится в нечто похожее на танго. Стюарт выдвинет предложение подчеркнуть вторую долю каждого такта при помощи бас-гитары и басового барабана, что сделает ее ритм по-аргентински неуравновешенным. Стюарт вынуждает меня также пересмотреть первоначальный вариант мелодии и сделать ее более угловатой и непредсказуемой — качества, которые лучше всего, по его мнению, характеризуют и раскрывают мой голос.
После того как я завершаю многодорожечную запись хора, звучащего в этой песне, мы осознаем, что создали что-то уникальное, но, несмотря на нашу убежденность в этом, нас смущает романтический, хотя и не лишенный трагизма сюжет песни. До этого мне уже пришлось защищать песню «Next to You», которую обвиняли в том, что она, будучи песней о любви, является чужеродным телом в модной атмосфере вызывающей злобы и агрессии. Майлз за много лет до появления пародийной группы Spinal Tap уже хочет назвать наш первый альбом «Police Brutality» и уже представляет себе его обложку, где мы в полицейской форме допрашиваем полураздетую женщину. Остальные члены группы, к моему ужасу, вполне одобряют эту безумную нелепость, но я про себя уже планирую саботаж и бунт. Вот в какой атмосфере мы исполняем наш первый альбом перед Майлзом, который все еще не является нашим официальным менеджером. Чувствуется, что он впечатлен нашими усилиями, однако мы не спешим играть ему «Roxanne», опасаясь, что песня, которую невозможно отнести ни к какому стилю, оттолкнет Майлза от нашего проекта. Наконец, после того, как прослушано все остальное, Стюарт предлагает нам сыграть «Roxanne». Я слегка поеживаюсь и намекаю Майлзу, что песня немного странная, молясь про себя, чтобы моя интуитивная убежденность в необычных качествах этой песни оправдалась и нас миновала буря, которая, я вижу, уже нарастает в воображении Майлза. Я с беспокойством жду начала песни. Атональные звуки пианино, нервный смех, а потом быстрые-быстрые гитарные аккорды, подкрепляемые странным ритмом танго. На лице Майлза не видно ни тени улыбки. Его тело неподвижно, его облик остается упрямо спокойным, когда я начинаю завывать и причитать режущим слух тенором, который вызвал бы у Элвиса Костелло неудержимое желание схватить меня за ухо. Наши дела плохи. Напряжение в комнате настолько ощутимо, что я не решаюсь поднять глаза и взглянуть на остальных. Проходит целая вечность, прежде чем мы добираемся до последних аккордов песни. Мои глаза устремлены в пол, в воздухе нависает тишина, в которой набухает сомнение, потому что, если Майлз отвернется от нас из-за этой песни, дни моей работы в группе будут сочтены.
Потом я все-таки поднимаю глаза и вижу, что шея и уши Майлза покраснели. Я предчувствую самую ужасную из возможных вспышек гнева и жестокие насмешки в свой адрес. Я готовлюсь к молчаливому отступлению. Майлз делает глубокий вдох, тряся головой и, наконец, говорит:
— Да это же, черт возьми, настоящая классика, это же, мать твою, будущий хит. Он делает такое движение, словно хочет поцеловать меня, я инстинктивно уклоняюсь, довольный и смущенный. Тогда Майлз одобрительно хлопает меня по спине и плечу, как будто я один из его домашних псов.
— Черт возьми, я только что договорился с компанией А М об издании альбома Squeeze. Но когда они услышат это, скажу я вам, они переметнутся на вашу сторону. Он настолько бурно реагирует на эту песню, что прежняя степень его энтузиазма представляется равнодушием в сравнении с теперешним воодушевлением. Он просто светится восторгом и, выходя из студии, сжимает в руке кассету и вполголоса напевает партию хора со своим неправильным южным выговором. Остальные песни забыты на кассетнике, как уродливые сестры после бала во дворце у принца.
Мы покидаем студию в отличном настроении, прекрасно зная, что А М — одна из самых уважаемых и успешных компаний по обе стороны Атлантики. Если прежде мы были бы абсолютно счастливы возможностью выпустить свой альбом самостоятельно под лейблом Майлза Illegal, то теперь, с его же благословения, мы замахиваемся на большее, чем когда-либо могли мечтать, на сотрудничество с международной фирмой звукозаписи.
На следующий день, разговаривая с братом по телефону, Майлз, по выражению Стюарта, «просто пускает слюни». Да, компании песня понравилась тоже, и ее сотрудники полагают, что она станет хитом. Если это действительно сбудется, мы сможем выпустить свой альбом не под маленьким лейблом Illegal Майлза, а под могущественным лейблом А М. Правда, наш восторг и радостные предчувствия несколько омрачены тем, что этим вечером в студии Майлз заявляет, что не намерен вносить за нас большой аванс.
— Послушайте, большой аванс неизбежно означает, что придется брать кредит в банке. Я же хочу сначала подписать контракт на эту одну песню. Если она станет хитом, то я смогу гораздо больше вложить в издание целого альбома, и ваши гонорары будут намного выше. Если вы сможете еще какое-то время продержаться так, как вы справлялись последний год, без вложения каких-либо денег в вашу раскрутку, вы в конце концов получите хорошую прибыль.
Это был очередной блестящий пример легендарной прозорливости Майлза. Вместо феодальной зависимости, в которую попадает большинство групп, если в них изначально вкладываются большие деньги, группа Police вступила в истинно партнерские отношения со своей звукозаписывающей компанией. В результате мы будем пользоваться большей творческой свободой, и все заработанное нами будет оставаться у нас. Впоследствии я с полным правом смогу назвать Police «симпатичным маленьким бизнесом», но именно Майлз положил ему начало, и через некоторое время мы будем с лихвой вознаграждены за свое
