Иногда меня спрашивают: 'Почему ты больше не поешь?' То есть? Я пою все время. Просто сейчас я не стараюсь привлечь зрителей. Я пела своим родителям - теперь я пою себе, енотам, кухонному столу, своей машине, стенам спальни... Для меня петь - все равно, что дышать: пою, потому что живу. Мне не хотелось бы каждый вечер выходить на сцену, чтобы спеть все тот же репертуар. Согласитесь, совсем не петь старых песен было бы нечестно по отношению к зрителям - они хотят то, что знают и любят, а я выхожу и объявляю: 'Не буду я петь это старье, вам придется слушать новый материал!'

Нет, ты действительно самовлюбленная ДУРА!

Когда пару лет назад этим придуркам вздумалось повторить Вудсток, меня тоже позвали. Я отказалась, потому что верю в нерушимость некоторых вещей. В первый раз все вышло замечательно, но повторить такое невозможно - не стоит и пытаться. Я считаю, что именно это стало главной проблемой Альтамонта. Я не смотрела этот Вудсток, но почему-то не могу поверить, что получилось что-то хорошее. Понятно, что, когда только завоевываешь популярность, приходится петь одно и то же каждый вечер. Но через двадцать пять лет это становится несколько навязчивым... Это, однако, не означает, что я перестала любить эти песни.

Мне нравится все в музыке - от фестивалей типа 'Band-Aid' до боли и муки, выплескивающейся на бумагу, до обмороков на сцене. Где-то между этими крайностями - бальзам на душу: студийная работа, в которой мысль обретает (с помощью техники, конечно) свое воплощение.

Я могу прожить без концертов, альбомов, рекламы - мне нравится сам процесс создания песни. А в студии я могу довести ее до совершенства, чего бы это ни стоило. Я приглашаю продюсеров, музыкантов, звукоинженеров, умеющих обращаться со звуком профессионально - и мои мысли, иногда довольно бессвязные, превращаются в нечто реальное, ощутимое. Я вхожу в студию в листом бумаги, на котором написаны несколько строчек и пара аккордов - и через несколько часов у меня есть красивейшая музыка, которую услышат миллионы людей (никак не меньше).

Сейчас мне нравится все - рисовать, вязать, переставлять мебель, писать песни, играть на пианино (для собственного удовольствия), участвовать в серьезных беседах о философии и духовности, наконец, просто валяться на диване... Поскольку профессиональные занятия музыкой для меня, видимо, остались в прошлом, я теперь выражаю свои мысли и чувства с помощью цвета - пастелью. Я никогда не переделываю рисунки, поэтому каждый из них выражает мое настроение.

Мне наплевать на постоянные самоповторы, если они необходимы. Но я всегда считала рок-н-ролл игрой для молодых. Быть старой дурой, постоянно подтягивающей свою дряблую кожу, чтобы казаться молодой - не для меня. Даже смотреть на таких не хочу. Есть стили, где старики смешны - например, хард- рок.

Для классических музыкантов возраст не так важен. Пожилым людям сидеть проще, чем стоять - а для классической музыки такое исполнение естественно. Но хард-рок... Трудно представить, что в шестьдесят у человека хватит на это сил.

Это не значит, что все, кому за тридцать, должны уйти; просто я воспринимаю ситуацию именно так. Если вы не против старческого рока, замечательно! Приходите на концерты, зовите друзей - и у Грейс Слик будет домик в Сан-Тропе... Заодно послушаете, как пятидесятивосьмилетняя тетка вопит: 'Up against the wall, motherfucker!'[59]

Все это было неплохо в 1969 году. Но нужно ли это сейчас? Может быть, я буду первой из рокеров, кому понадобится специальный техник, обслуживающий 'утку', и кислородная подушка в паузах между песнями...

Давайте, отдадим рок-н-ролл детям, а сами займемся ненавязчивыми инструментальными композициями для кино! Вот мое мнение относительно стариков, занимающихся рок-музыкой.

А как насчет слушать? В 1990 году, когда я завершила карьеру рок-звезды, мне было трудно, включив радио, удержаться от комментариев: 'А вот бас бы погромче... в гармонию не попадают... надо наложить эхо на голос... и в конце потише...'

Я не могла просто слушать. Но потом оказалось, что это легко - получать удовольствие, не высказывая своего 'профессионального суждения'. Сейчас я включаю радио, потому что, в противном случае, я этого никогда не услышу - ведь я предпочитаю совсем другую музыку. Дайте мне волю - и 'Gypsy Kings' будут играть круглосуточно! Радио не дает мне зацикливаться на этом. Но, если бы я была, допустим, Биллом Гейтсом, я наняла бы мальчика, чтобы тот ходил за мной везде и всегда, играя на гитаре фламенко. 'Espana locura me' ('Я просто без ума от Испании').

Я не говорю музыке 'до свидания'. Мне вообще трудно прощаться, но, если я снова соберусь выступать, это будет не так, как раньше. Может быть, тихий вечер встреч в доме престарелых? Мы с Мартой Стюарт споем колыбельную Сида Вишеса - просто вокал, акапелла, да еще постучим ложками по столу...

Запросто.

Поясню. Представьте, что вы - женщина за пятьдесят, никогда не пользовавшаяся пластической хирургией. Положите на пол большое зеркало, снимите с себя всю одежду и встаньте на четвереньки. Посмотрите на себя в зеркало - именно такая картина открывается вашему партнеру в позиции 'женщина сверху'. Ужасно! Дряблая кожа висит складками, как у шарпея, фигура расплылась... А эго твердит: 'Это не я, это не я!' Конечно, с какой-то точки зрения, этот кусок мяса - не вы. Но у нас же есть глаза, и от отражения в зеркале не скроешься...

Черный юмор: ты становишься тем уродливее, чем умнее. Люди, пытающиеся быть вежливыми или просто отказывающиеся замечать возраст, могут сказать: 'Да, конечно, она изменилась - но это ей к лицу'. Счастливая бабуля выглядит лучше, чем старая карга - но уродство остается уродством.

Не одобряю, не осуждаю, просто констатирую факт.

Кое-кто из 'всемирных гуру' может рассказать много хорошего о жизни, но выглядят они обычно дерьмово. Все вы видели этих беззубых дегенератов, престарелых толстых отшельников со смирением на лицах. Мы любим их? Конечно! Их тела привлекательны? Нет!

И еще - почему только мы с Шер предпочитаем не ломать комедию и открыто говорим о неприятии стареющих рок-музыкантов? Это, конечно, не повод для самоубийства, но ведь можно стараться выглядеть