Эх, Ральф, забыл ты старую сентенцию 'Вас бы туда!' Многие шутки были вырваны из контекста, поэтому повисли в воздухе. Кроме того, мы считали, что фильм будет комедией ошибок. Может быть, спас бы более жесткий монтаж или кадры полицейских с фонариками на лбу... Но все эти нестыковки в сочетании со скандалом сделали свое дело - еще не готовый фильм получил всемирную известность, что и требовалось. Был и еще один плюс: обыватели обязаны были его возненавидеть.

Кстати, двумя десятилетиями позже 'U2' проделали то же самое в Лос-Анджелесе, снимая собственный клип. Арестов не было.

Еще один мой голливудский облом: 'Рэгтайм' Милоша Формана. Мне предложили роль коммунистического агитатора - то есть 'вживаться в образ' было не обязательно. К сожалению, мы как раз уезжали в турне, и пришлось отказаться. Так что моя карьера в кино была короткой, небогатой событиями и закончилась единственным плохо освещенным в прессе андеграундным провалом.

'Оскара' Грейс не дадут...

Как, впрочем, и 'Грэмми'. Как-то мы играли во Флориде, и прошел слух, что мне ДОЛЖНЫ ВРУЧИТЬ 'ГРЭММИ'. Говорили, что это уже решенное дело. Настолько решенное, что в тот вечер, когда должно было происходить награждение, на сцене даже были установлены телекамеры, стоял монитор, показывавший прямую трансляцию из Лос-Анджелеса. Теоретически, мы должны были прервать концерт, когда объявят победителя - меня, - чтобы я могла покраснеть, скромно потупить глазки и сказать спасибо моей тете Фриде, дяде Троту и т.д. Но, когда подошло время, я услышала: 'А 'Грэмми' получает... Линда Ронстадт!'

Операторы выглядели смущенными, зал разразился дружным 'бууууууу!', а я была сильно разочарована. Я помню, что думала примерно так: 'Что же это была за 'секретная' информация, что все были так уверены в моей победе настолько, чтобы наживать себе геморрой, прерывать концерт, утихомиривать зал и затаскивать на сцену все эти камеры? Поделились бы, что ли...'

В общем, произошел облом, а я так и осталась стоять с лучом прожектора прямо в лицо. Я знала, что все люди в зале ждали, как я отреагирую, поэтому я немедленно сделала невозмутимое лицо, типа, ничего страшного, ну, накололи, и мы смогли закончить концерт так, чтобы никому не было меня жалко. Правда, мне все-таки было обидно. Но потом я подумала, что обижаться на этот всемирный цирк не стоит. В конце концов, если сравнивать показатели, глотка у Ронстадт действительно получше.

Моя вторая номинация на 'Грэмми' была в категории 'Лучший женский сольный альбом', а может, 'Рокерша с лучшими зубами' или 'Лучшая рокерша что-то там кого-то куда-то' (тогда еще не придумали категорию 'Лучшая рок-певица'). В начале восьмидесятых рок подразделялся на множество разнообразных мелких подкатегорий, и моя была настолько мала, что ее даже по телевизору не показывали, я даже название не запомнила. Насколько помню, церемония проходила в зале Радио-сити в Нью-Йорке, и там я появилась- как оказалось, только для того, чтобы проиграть еще раз, теперь Пэт Бенатар. Так мне и не удалось подержать в руках эту статуэтку, но я счастлива, что комиссия хотя бы номинировала меня - могли бы и отвергнуть, учитывая мою лень и равнодушие к хит-парадам.

Мимо хит-парадов я пролетела так же, как мимо 'Грэмми'. Если это и случалось, песня была написана не мной (а Дарби Сликом, Дайон Уоррен или Берни Топином), единственной удачей был 'White Rabbit'. Моя неспособность написать что-нибудь массовое меня не сильно беспокоит, но, если бы я достигла массового успеха, это стало бы интересным испытанием для моей извращенной гордости.

Моя речь по поводу вручения мне награды 'Лучший массовый артист года' выглядела бы примерно так: 'Спасибо вам за удивительную безвкусицу в выборе идолов'.

Я, правда, получила штуки четыре 'Бэмми' (музыкальная награда Сан-Франциско), но тут, конечно, подтасовка... Все, что нужно - найти побольше людей, способных заполнить карточки для голосования раз по семнадцать. Я не знала о таких 'процедурах', пока Джеки Кауконен, 'ответственный секретарь' группы (она была тогда замужем за братом Йормы, Питером) не начала как-то прикалываться в офисе над тем, что люди агитировали голосовать за меня всяческих продавцов овощных магазинов, забытых родственников и даже заключенных!

Прочесать всю страну в поисках возможных избирателей! Пробивные ребята из Сан-Франциско в действии!

Еще я честно выиграла трех деревянных медвежат в тире магазина игрушек в Тибуроне пару лет назад. Просто повезло...

При таком количестве концертов плюс привычка выкрикивать текст как можно громче, мой голос стал садиться. Я, правда, склонна больше винить в этом плохие мониторы (а зачастую и полное отсутствие таковых) - это сильно сказывается на горле. Когда мониторов еще не существовало, мне приходилось каждый вечер надрывать глотку, чтобы сквозь рев электрогитар расслышать, что же я пою. Слыша хрип динамиков, я с трудом удерживалась, чтобы не двинуть по ним изо всех сил. Видимо, у Роджера Долтри причин сдерживаться не было -'The Who', 'Airplane' и Би Би Кинг выступали тогда на фестивале в Тэнглвуде. Когда я увидела, как Долтри поднял монитор и с размаху долбанул его об сцену так, что тот разлетелся на куски, я захлопала в ладоши. Я принимаю очень близко к сердцу качество звука на сцене - ведь вокалисты должны слышать себя на концерте. Мониторы чрезвычайно важны - если, конечно, певец заботится о звучании собственного голоса.

Из-за всех этих криков у меня на связках образовывались узлы, и в промежутках между концертами, репетициями, гастролями и записями мне приходилось навещать доктора Рипштейна[32] (идеальная фамилия для хирурга), чтобы избавиться от очередных. За три года я перенесла три операции, и после каждой месяца полтора не могла ни говорить, ни курить. Чтобы не ложиться в больницу в четвертый раз, я спросила у своего педагога по вокалу, что можно сделать, чтобы не бросать петь и при этом не причинять вреда своему горлу. Она спросила, не курю ли я сигареты с ментолом.

- Да, - ответила я.

- Пожалуйста, кури, сколько хочешь, но без ментола.

- Хорошо.

Я не знаю, что повлияло, переход на нормальные сигареты или новые технологии в производстве мониторов, но с 1970 года проблем с голосом у меня не было.

Когда мы играли на Гавайях, в Международном центре Гонолулу, я как раз поправлялась после второй операции. Мы сняли большой особняк в испанском стиле, стоявший прямо на пляже, и наслаждались тропическими цветами, кокосами и жарким солнцем - короче, все как в туристических брошюрах.

Как-то в середине дня мы с Йормой, Маргаретой и Полом поехали на джипе вглубь острова. Я впервые увидела Пола в нерабочей обстановке и не на вечеринке. В тот день он не ушел в себя, как обычно, а, наоборот, был очень весел, расслаблялся и совсем не думал о девушке, оставшейся в доме на пляже. Я все еще цеплялась за умирающие отношения со Спенсером (он тоже остался в доме, запершись в комнате с