спину, я взвился в воздух, изображая вертушку. Головы двух солдат затряслись под моими ударами, и их бесчувственные тела рухнули на пол. Развернувшись к первому бойцу, я поймал его руки, притянул его к себе, боднул головой со всей дури, кроша черепную кость. Выпустив ватное тело, развернулся к Измененному, который, подбоченясь, преграждал мне дорогу из рубки управления станции.

Я понимал, что потерял очень много времени. За моей спиной все еще находились трое солдат, предпочитавшие держаться от меня подальше. Они видели, что я сотворил с их товарищами. Возможно, это были мирные пилоты или операторы, не обученные рукопашному бою. Но я не сомневался, что кто-либо из них уже вызвал подмогу, и к рубке управления спешат отряды специалистов, готовые разорвать меня в клочки не умением, так количеством. Так что времени на дуэль с Измененным не было.

Я вскинул руку со «Змеем» ему в лицо и напряг по максимуму запястье. «Змей» вынырнул из браслета, лизнул приветливо лицо Измененного, сжигая его. Измененный упал, скорчился, забился в судорогах. Он умирал.

Я перескочил через тело и бросился вперед, но почувствовал, что теряю контакт с полом: кто-то ухватил меня за ногу и рванул. Упал на руки и сразу рубанул свободной ногой препятствие, удерживавшее меня. Оковы исчезли. Я поднялся, оглянулся.

Измененный корчился на полу. И последним сознательным движением он пытался меня не пропустить!

Я направил правую руку на него и выпустил «Змея» на свободу. Это был акт милосердия: я прервал муки Измененного. Он просто превратился в пепел.

Не зная, куда мне двигаться, выскочил из рубки управления. Я не ведал, откуда меня принесли, где мои друзья и в какую сторону скрылся Давыдов. Закрыл глаза, теряя секунды, вызвал из памяти скопированную карту и увидел путь, которым я должен был следовать, чтобы пробраться к исходной точке — заброшенному тренажерному залу, где меня изловили, точно зайца, в силки.

Бросился вперед, свернул безликим коридором в сторону и столкнулся лицом к лицу с солдатом. Он не ожидал меня встретить. Он растерялся — как ребенок, играющий в войну, которому в руки внезапно дали настоящий автомат. Он от неожиданности выронил оружие, а я ударил его. Убивать не хотел — просто вырубил.

Подхватив с пола штурмовой автомат класса «Шершень», я испытал ликование: опять вооружен! Теперь меня так просто не взять!..

Нужно было успеть к месту моего пленения. Я был уверен, что где-то поблизости от него прячутся Марк и Рената.

Я бежал коридорами, точно следуя карте, которая прочно сидела в моей голове. С налета вылетел на перекресток, оккупированный ротой вражеских солдат. Я вклинился в их центр, вылетел с другой стороны, растолкав всех в стороны. Бойцы видели, что я не в форме, но в моих руках мерцал черный «Шершень», и они запутались… Я поспешил их распутать.

Вскинув автомат, дал очередь. Человек пять получили свинцовый гостинец. Остальные, почуяв жареное, ускользнули в коридоры, но не бежали, а затаились.

На меня обрушился шквал свинца. Я рухнул на пол и, укрывшись телами поверженных лежал, пережидая огненную грозу.

Неожиданно в симфонию вражеской атаки вклинилась совершенно иная музыка. Я приподнял голову и обнаружил Крысобоя и Музыкантскую с автоматами наперевес. Поддержав огнем, они помогли мне подняться и прикрыли наше отступление.

— Куда теперь? — рявкнул Марк.

— В восьмой нижний сектор!! — постарался я перекричать автоматы. — Там корабль Ираклия Пай Давыдова!

— Этот сосунок еще здесь?!! — воскликнула Рената.

— Я даже его видел!!! Несколько минут назад он бежал с места нашего рандеву!!! Если поторопимся, успеем поймать его возле корабля!

— Почему ты думаешь, что он направился именно к кораблю?!! — прохрипел Марк.

— Ему некуда больше идти! Он испуган! Он не чувствовал себя уверенным даже на станции, под прикрытием сонмища солдат! Он что-то хранит в себе! Ему срочно нужно попасть в ставку командования силами Джантшун!

— И откуда ты все это знаешь? — изумился Марк. Мы мчались во весь дух. Я вел отряд через брюхо станции и понимал, что мы движемся слишком медленно! Тем более вряд ли Давыдов к собственному кораблю добирается на своих двоих. Где-то должен быть лифт!..

Я восстановил в памяти карту. Вычислил ближайший к нам лифтовой комплекс и скорректировал курс.

Сменилось несколько палуб. Мы миновали пустующие гостиные, предназначенные для отдыха экипажей… Наконец я выбежал на площадку лифтового комплекса и тут же понял, что привел друзей в ловушку!

К нашей встрече подготовились. Лифтовой комплекс окружал защитный вал из кевраловых полукруглых щитов с бойницами, из которых таращились испуганные глаза солдат и высовывались дула автоматов. Колючая проволока окружала возведенный наспех редут, опутывала подступы к сооружению, свинчивалась в кольца перекати-поля.

Наше появление было встречено приветствием нескольких десятков автоматов. Окружающее пространство наполнилось пулями. Я все же успел толкнуть в грудь Крысобоя и сделать подсечку Музыкантской. Марк упал и откатился в боковой коридор, где можно было опасаться лишь рикошета. А Рената оказалась на открытом пространстве. Прыгнув к ней, я подхватил ее и шмыгнул в другой, относительно безопасный коридор. Там перевел дух, опустился на пол, положил на колени «Шершень» и выглянул из-за угла. Несколько пуль тут же просвистели рядом с лицом и угодили в стену.

— Подумать только, мы ведем бой в помещениях космической станции! — поразилась Рената.

— А что тебя удивляет? — спросил я.

— Сколько вреда станции могут причинить пули в условиях тесноты пространства, учитывая, что нас окружает вакуум космоса!

Я усмехнулся.

— Об этом можешь не беспокоиться. Такие крепости строят с расчетом на внутренний бунт с вытекающими отсюда последствиями.

— Что будем делать?

— Не остается ничего иного, как штурмовать! — сказал я.

— Ты сошел с ума? — поинтересовалась Рената.

Я выщелкнул обойму из «Шершня» — почти полная. Отбросил ее и заменил на полную. В предстоящем самоубийственном действе я должен был быть уверен, что в критический момент у меня не закончатся патроны… Поднялся, обнял Ренату, поцеловал ее и бросился вперед.