Только перед закатом кормчий Валдай дал команду к причалу. С такой нагрузкой следовало хотя бы раз в день кормить гребцов горячей пищей, чтобы не потеряли раньше времени силы. Варить что-то можно было только на берегу, поскольку ладьи, в отличие от драккаров, не имели, как увидел Ансгар, небольшого глиняного очага, устанавливаемого на песке, засыпанном прямо на днище, где можно было спокойно разводить огонь и не бояться, что лодка прогорит. Славяне реже, чем скандинавы, пересекали моря, где плавание вне видимости берега занимает несколько дней, и потому надобности в таком очаге, наверное, не видели. Хотя сейчас надобность была очевидной, и очаг позволил бы дополнительно сэкономить время.

Все четыре ладьи встали рядом. Ладья сотника Большаки причалила, как и плыла, последней, но ее команда не стала разводить на берегу костер, и конунг с удивлением убедился, что у руян на ладье есть очаг, ничуть не хуже привычного скандинавского, и даже больший по размеру, напоминающий целую печь. Впрочем, ладья сама была большая и команду имела большую, которой и печь требовалась соответствующая.

Но долгая остановка беспокоила, поскольку оттягивала момент достижения цели.

— Мы не отстанем? — с тревогой спросил конунг Валдая.

— А ты что, конунг, думаешь, шведы плывут без остановки? — ответил кормчий. — Но не переживай. Мы немного отдохнем и двинемся в темноте. Все кормчие Волхов хорошо знают. Пока ветер попутный, надо этим пользоваться. Да и ночи летние светлые. А Волхов — не Ловать. От берега до берега простор есть. И место для маневра. Даже в темноте.

Такое сообщение согрело Ансгару душу. Надежда на удачную погоню ожила.

— Когда мы сюда плыли, ярл Фраварад говорил, что здесь есть преимущественные ветра… В основном дуют с Балтии…

— Как лист на осине полностью покраснеет, только с Балтии и пойдут, — согласился Валдай. — А пока откуда угодно могут быть. Надо не упускать момента.

Момента ладьи не упустили, и, как только были опустошены котлы с пшеничной кашей, часто заменяющей славянам скандинавскую рыбную похлебку, лодки снова тронулись в путь. Но с наступлением темноты кормчие отправили большинство гребцов спать, оставив по пять человек с каждого борта, и двинулись под парусами. Конечно, скорость при этом была не слишком большой, тем не менее ладьи все равно продвигались ходко, и хотелось Ансгару верить, что сокращали отставание от драккаров Дома Синего Ворона, которые не знали, что их преследуют, и потому должны были бы, судя по всему, ночью отдыхать. Конечно, если у них не было особой причины спешить куда-то.

Например, на выборы конунга Норвегии…

Из-за того, что плыли даже ночью, время в пути значительно сократили, и к Ладоге-морю вышли к концу третьего дня, так и не догнав драккар шведов на реке. Должно быть, шведы сильно спешили и тоже берегли время. А без оснований торопливости не бывает. Значит, были серьезные основания. И Ансгар все больше утверждался в мысли, что на драккаре-беглеце везут плененного дядю Фраварада. К сожалению, он не мог подыскать подходящие слова, чтобы убедить своих спутников в том же самом.

И вообще, оттого, что догнать шведов сразу не смогли, рядом с юным конунгом никто особо не расстраивался. Может быть, это было даже, как считали опытные сотник Овсень и кормчий Валдай, к лучшему, потому что выход в Ладогу прикрывали два словенских острога, стоящих на самом берегу, и не исключено было, что между острогами была протянута под водой крепкая цепь, которую не трудно было поднять в любую минуту. Точно такая же цепь, как в самом Словене. И иметь после речного боя осложнения со словенской стражей кормчий и сотник не хотели. Хотя словене и Ладогу-море тоже считали своей территорией, тем не менее там уже было больше простора для действий, и пойди потом докажи, кто атаковал шведский драккар или драккары. Море простым людям следов не оставляет. А какой-нибудь колдун или ведун, который сумеет все же прочитать что-то, явных доказательств, кроме своих слов, представить не сможет. А на этих словах обвинения не выстроишь. Значит, можно было надеяться на удачу.

— Будем на большой воде догонять. Свеи, я думаю, только в одну сторону пойти могут, — решил Валдай. — В сторону Нево-реки… Это самый короткий путь в Швецию. Хотя все зависит от стороны, в которую им попасть нужно. Могут, конечно, и сразу на полуночь двинуть. Так тоже в свейские земли угодишь. Сначала по протокам, потом через озера, и дальше снова по протокам. Саамы[11] их пропустят беспрепятственно. Если большая вода стоит, можно и волоки миновать по воде. Но большинство на Нево-реку идут.

Кормчий все местные водные пути знал, похоже, отлично и держал их в своей необъятной памяти. Да и как не знать, если изучению этих путей всю жизнь посвятил.

— Нам тоже туда, — согласился Ансгар. — Попробуем догнать?

Валдай промолчал и только кормовым веслом пошевелил, выправляя ход ладьи.

— Постараемся догнать, — за кормчего уверенно сказал сотник Овсень и приложил свою широченную ладонь козырьком к глазам, чтобы посмотреть вдаль.

Словенские остроги миновали спокойно, успев рассмотреть и саамскую деревню, что стояла рядом с незапамятных времен. Стража встретить ладьи не вышла, только посматривала с высоких наблюдательных площадок, даже не подняв луки, и лишь острия копий торчали над остриями бревенчатого тына. Впереди уже виднелась темная гладь Ладоги. А еще через четверть часа берега Волхова оборвались как-то внезапно, резко, и ладьи одна за другой были вынесены ветром и течением на широкий простор. Кормчий Валдай круто вывернул свое весло вправо, поворачивая ладью налево, в обход лесистого мыса. Но смотрели все не на мыс, а через борт на Ладогу. Здесь простор казался бо?льшим, нежели на Ильмень-море, и более суровым, может быть, просто из-за более серого цвета здешней воды, может быть, потому, что и небо с восходной стороны стало наконец-то хмуриться, обещая так ожидаемую Ансгаром непогоду, словно бы приближающую его к дому. Но смурное небо было ладейщикам только на руку. Все хорошо понимали, что непогода всегда идет вместе с ветром, а часто с ветром и крепким, может быть, даже близким к штормовому или даже штормовым, пришедшим не по времени года. Но, в любом случае, ветер с восходной стороны как раз приходился в их паруса, и это не могло не радовать.

— У кого глаза помоложе моих? — сказал Овсень. — Мне кажется, парус впереди вижу…

Все стоящие на палубе стали всматриваться вдаль.

— Это ладья… — твердо сказал вислоусый стрелец Белун.

— Мне тоже так кажется… — согласился десятник Велемир, наверное, самый остроглазый человек на борту. — Ладья, а не драккар. И в нашу сторону идет…

— И как раз со стороны Нево-реки… — заметил Валдай. — Будет у кого спросить про драккары… Они могли уже и соединиться…

— Не надо спрашивать, — только что сделанной, но еще не уложенной рядом с другими новой стрелой показал стрелецкий десятник Велемир на берег в левую сторону. — Уже соединились и нас ждут… Три «дракона» у берега… Ночевать там собрались… Уже костры запалили…

— Вот уж кстати, — сказал Овсень, запуская пальцы себе в бороду, словно он с чего-то испытал желание себя слегка потрепать. — Пусть спать укладываются. Время для этого у них есть. Я с удовольствием разрешу им не проснуться. Валдай, к берегу скорее прижимайся.

Кормчий быстро выполнил команду, и вслед за ним три другие ладьи стали забирать значительно левее.

— На фоне мыса они нас не сразу приметят, — сказал Овсень. — Всем готовиться! Сеча обещает быть серьезной. Куделькин острог им звучно аукнется и долго с икотой вспоминаться будет. Даже в самой Вальгалле. Готовимся…

Вот уж когда непогода пришлась совсем кстати…

На совете, которым руководил сотник Овсень, его решения одобрили все, и даже сотник Большака, который всегда любил действовать самостоятельно и своей самостоятельностью весьма дорожил, только