течение нескольких лет. Например, так было при осаде Тира, о которой упомянуто у Иез., 29: 17 – 18 и которая безуспешно продолжалась в течение тринадцати лет. Другая главная причина более низкого положения империи Нового Вавилона в сравнении с Ассирией – это закрытие торговых путей на восток и северо-восток. Начиная со времени правления Ашшурназирпала упорные попытки ассирийских царей были направлены на поддержание открытыми путей с нагорий Персии. Экспорт был жизненно важен для продвинутой цивилизации долины Тигра и Евфрата. Эта территория, хотя и была феноменально плодородной, с точки зрения древних, была практически лишена сырья, если не считать сельскохозяйственной продукции и битума. К началу правления нововавилонских царей торговые пути на восток и северо-восток уже были в руках мидян и персов, могущество которых быстро росло. Велика вероятность того, что, как было сказано ранее (глава 5), деятельность Набонида в течение почти целого десятилетия в Аравии, где он продвинулся до Медины, была мотивирована попыткой обрести контроль над важными торговыми путями с Южной Аравией, чтобы возместить потерю.

В провинциях Нововавилонской империи генеральные линии ассирийской политики продолжали выполняться. Так, знаменитая депортация Навуходоносором в 597 г. до н. э. и в 586 г. до н. э. групп иудеев была не чем иным, как продолжением политики, впервые испробованной Ашшурназирпалом II и продолженной Тиглатпаласаром III для обращения с непокорными вассалами. Во время Навуходоносора, как и при ассирийском правительстве в сходных обстоятельствах, делались попытки сохранить местную администрацию для управления оставшимися людьми. После сдачи Иерусалима в 597 г. до н. э. и депортации юного царя Иехонии вместе с прочей знатью Навуходоносор попытался ввести непрямое правление, используя Седекию в качестве вассального принца. В течение девяти лет эксперимент был успешным. Даже после падения и завоевания Иерусалима, ставшего результатом уступчивости Седекии проегипетской стороне, Навуходоносор не оставил попыток использовать ту или иную форму косвенного правления и назначил губернатором Гедалию. Только после убийства Гедалии иудейскими патриотами (так мы в XX в. называем политических убийц) Иудея перешла под прямое управление Вавилонии.

В начале исторического периода Месопотамия была далеко не замкнутой экономической единицей, поскольку свидетельства высокоразвитой торговли уходят далеко в глубь веков, в период Джармо. Джармо – это древнее поселение в горах восточнее города Киркук. Обнаруженные там предметы радиоуглеродный анализ датирует примерно 5000 г. до н. э. И хотя точная дата этого поселения в череде месопотамских культур является предметом споров, никто не сомневается в оценке важности информации, которую оно предоставляет об экономике. Археологические находки свидетельствуют о том, что поселение было в экономическом отношении самостоятельным и независимым, если не считать один предмет потребления. Этим предметом был твердый камень обсидиан, который, хотя и был найден на раскопках, добывался не ближе чем в Армении, то есть в нескольких сотнях километров к северу. Это означает, что уже в 5000 г. до н. э. здесь существовала какая-то форма межрегиональной торговли, хотя сегодня мы не располагаем информацией относительно технических аспектов этой торговли. Принято считать, что обсидианом торговали разносчики.

В культурах двух следующих тысячелетий, являющихся хронологическими преемниками Джармо, мы находим свидетельства того, что, хотя экономики по-прежнему в некоторых отношениях были замкнутыми единицами, межрегиональная торговля расширялась. В культуре Хассуна (Тель-Хассуна), помимо обсидиана, появились полудрагоценные камни бирюза и малахит, а присутствие на раскопках в Северной Месопотамии раковин, которые могли появиться только с Персидского залива, является свидетельством торговых отношений между поселениями Хассуны и людьми, жившими значительно южнее, возможно в Иране. Из самаррского и последующих периодов широкое распространение определенных художественных мотивов на гончарных изделиях, заимствованных, как предполагается, с ковров, текстиля и корзин, может означать существование торговли этими товарами. Учитывая доисторические методы охоты за сокровищами, слишком часто использовавшиеся до недавнего времени некоторыми археологами на Ближнем Востоке, не были ли пропущены ими следы таких подверженных тлению грузов, которые можно обнаружить только с помощью химического анализа или исследования под мощным микроскопом.

Медь начала появляться при раскопках халафской культуры (Тель-Халаф). О ее происхождении мы можем только догадываться. Но поскольку в Ираке нет залежей медных руд, это снова указывает на существование межрегиональной торговли. Возможно, когда речь идет о металлах, ею занимались странствующие кузнецы. В значительно более поздний период (ок. 1900 до н. э.) такие кузнецы стали появляться на изображениях в египетских гробницах, где показан небольшой клан кочевников-металлургов, на ослах которых навьючены мехи и прочее кузнечное оборудование. Распределение гончарных изделий культуры Халаф, которые обнаруживаются в обширном регионе, ограниченном на западе северным сирийским побережьем и Мерсином в Киликии, на севере – озером Ван, а на юге – Самаррой, предполагает широкие культурные связи и возможность столь же широких торговых отношений. Конечно, никто не говорит о том, что гончарные изделия изготавливались в одном месте и распространялись оттуда. Отсутствие свидетельств культуры Халаф в Иране указывает на отсутствие в это время торговых связей между Ираном и Месопотамией.

Первая достойная упоминания культура Южного Ирака – обейдская (эль-обейдская, эль-убейдская) имеет определенное родство с Ираном, хотя связь не настолько очевидная, чтобы предполагать наличие высокоорганизованной торговли. Можно предположить, что использование глиняных инструментов с металлическими вкладышами, характерных для обейдской культуры, означает неспособность людей организовать торговлю медью, которой они пользовались ранее, возможно в Иране, осев в регионе, где нет медных руд. Обейдские гончарные изделия, как и халафские, находят даже в Северной Сирии. Для храмов обейдского периода определенно был нужен лес. Это может означать, что началась и стала быстро расширяться торговля между Сирией и Месопотамией. Бревна перетаскивали из Ливана по земле до Каркемиша, а потом сплавляли по Евфрату. Определенно в это время начали развиваться и другие торговые маршруты. Ведь гончарные изделия, созданные в районе Алалаха под совместным влиянием халафской и обейдской культур, находят в Мерсине. Является ли это доказательством столь раннего развития морского транспорта или товары перевозились по земле, неясно.

Для периода после 3000 г. до н. э. (в археологических терминах – Джемдет-Наср или поздний протолитературный период) есть существенные археологические свидетельства культурных связей между Египтом и Шумером или, если быть более точным, шумерского влияния на Египет. Об этом уже говорилось в главе 1, кратко, поскольку египтологические аспекты выходят за рамки этой книги. Если читателей интересуют детали, можно обратиться к книге Г. Франкфорта «Рождение цивилизации на Ближнем Востоке». Однако предположение, что соответствующие торговые контакты имели место на юге Аравии или в Сомали, заслуживают более подробного освещения. По существу, теория основывается на допущении, касающемся использования ладана. Два главных вида смолистых камедей, используемые как ладан, а именно франкское (качественное) благовоние и мирра, являются смолами разных деревьев, встречающихся только на юге Аравии, в Сомали, на севере Судана и в Эфиопии. Частое упоминание этих веществ в египетских текстах, начиная с Пятой династии и далее, говорит о существовании торговли египетской стороны с Сомали или Южной Аравией по крайней мере с середины 3-го тысячелетия до н. э. Хотя в настоящее время только предполагается, что шумеры также использовали два вида камедистых смол, о которых идет речь. Путешествия шумеров в Сомали или Аден в начале 3-го тысячелетия до н. э. – это всего лишь гипотеза. Однако существуют археологические свидетельства торговых отношений шумеров с Востоком начиная с 2800 г. до н. э., потому что наличествует очевидное сходство между древней культурой на юге Белуджистана, известной под названием кулли, и культурой Элама в Месопотамии. Мотивы кулли найдены на горшках из Суз и Даялы, и каменные горшки для мазей и притираний, украшенные резными орнаментами, как в Южном Белуджистане, обнаружены при раскопках самых разных городов этого периода в Месопотамии и даже в «царских» гробницах Ура. Резная чаша шумерского типа из Диялы, цилиндрическая печать из Ура, фигурки из Суз – на всех мы видим характерных индийских горбатых быков, в отдельных случаях в прямой связи с культовыми сценами. Это предполагает не только шумерскую торговлю с районом Индии, но и присутствие в Месопотамии купцов из Индии, которым требовалось утешение своей религии. Так как никаких следов культуры кулли не было обнаружено вдоль сухопутного