— Конечно. Но ты бы с ней поговорила.

Настя застыла, не донеся чашку до рта.

— Я? Зачем?

— Затем. — Он посмотрел на неё в упор. — Насть, ты ведь не успокоишься. Так будешь думать об этом. Поговори с ней перед отъездом.

— Серёж, она не будет меня слушать.

— А ты ей выбора не оставляй.

— И что я ей скажу?

— Всё, что хочешь. Всё, что наболело. Выскажи и всё.

Головой покачала.

— Не знаю.

— Думай быстрее. Я сегодня сам встречусь с покупателем, кое-что обсудим, и, надеюсь, послезавтра сможем уехать.

Настя вцепилась в чашку. Сглотнула. Муж заметил, как она напряглась, взглянул с прищуром.

— Что?

— Ничего.

Она из-за стола встала, отнесла свою тарелку к раковине, остановилась и осторожно повела шеей.

— Как тебе спалось?

Настя обернулась, удивлённая вопросом. Призналась:

— Не очень.

— Я хотел тебя разбудить, но потом пожалел. Видно, не стоило.

— Ты сам не спал.

Он не ответил. Пока Настя стояла к нему спиной, наблюдал за ней, потом снова в газету уткнулся. Хотя, в голову ничего не шло. Глазами по тексту скользил, но почти ничего понимал. Маленькая кухня не способствовала успокоению. Каждую минуту Настя, хотела она того или нет, оказывалась рядом с ним, иногда даже задевала его случайно рукой, и Сергей каждый раз поднимал на неё глаза. Раздумывал, стоит ли сказать ей, что раскаивается. Не нужно было всё это ей говорить вчера, но Аверин вывел его из себя. Своей настойчивостью, бредовыми предположениями, просто своим присутствием. Сергей помнил, какое невероятное бешенство ощутил, когда застал их вместе в квартире. И они не разговаривали, не спорили, Аверин в наглую тянул руки к его жене. Как тут было сдержаться? Столько лет вспыхивать от одного упоминания имени этого человека, а потом оказаться с ним к лицу к лицу, и осознать, что вся его злость напрасной не была. То, что произошло десять лет назад, как оказалось, не только их с Настей до сих пор будоражило. Аверин тоже помнил, чересчур хорошо. Но только он был трусом, по крайней мере, Сергею нравилось так думать. Но это ведь на самом деле было так. Если бы Сашка был способен на серьёзный поступок, он бы ещё много лет назад приехал за Настей, ведь он считал её своей. Так почему не приехал?! Хоть бы попытался с ней встретиться, и тогда задать те вопросы, которые задавал ей вчера. Наверняка услышал бы совсем другие ответы. А сейчас он на что рассчитывал?

Так много было «если» в их жизни. Если бы не случилось, если бы не беременность, если бы каждый из них был способен на поступок, захотел отстаивать свои мечты и желания, то всё было бы по-другому. Жизнь стольких людей сложилась бы по-другому. Вот только вопрос: хотел бы он этого? Вот сейчас, спустя десять лет, ответить честно самому себе. Хотел бы?

Посмотрел на Настю. Она достала из пакета с покупками, что он принёс, плитку своего любимого шоколада, и теперь разглядывала упаковку. Взгляд Сергея скользил по её фигуре, задержался на рыжих прядях, прикрывающих ушко, и он вдруг ощутил горечь во рту, не понятно, откуда взявшуюся. Даже в чашку с кофе заглянул, но вспомнил, что сахар положил.

Зря он вчера всё это ей сказал. Всё было скрыто, погребено, и воскрешать проблемы не стоило. Правильно Настя говорила: они столько лет жили спокойно. Пока он всё не испортил. Но он не хотел портить! Самое страшное — это лишиться семьи, вот той семьи, которая есть у него сейчас. Их с Настей дом, их ребёнок, их будущее. Они так долго к этому шли, проглатывали обиды и шли вперёд, но сейчас уже становилось понятно, что не совсем понимали, что именно они строят. Просто будущее, лишь бы было хорошо и спокойно? Ведь иначе нужно было разбираться, вникать, поднимать те самые неприятные темы, которые всегда пугали. Каждый раз, когда воспоминания выплывали на поверхность, начинались ссоры и скандалы, которые после долго не утихали. В последние годы они с Настей научились гасить это в зародыше, казалось, что самое верное решение поддерживать покой — это проглатывать обиды. Их было много, но кто считает? И от ещё одной или двух ничего не изменится. Так казалось. Загоняли недовольство поглубже, стараясь, чтобы новые обиды ни в коем случае не взбудоражили память, не дали толчок, не спровоцировали взрыв.

Да, Сергею было, за что просить у жены прощения. В первую очередь за то, что не дал ей тогда шанса выбрать самой. Чего она хочет, кого она хочет. Сам не предполагал, как сильно он будет её желать. Это было именно физическое желание, он захотел её с первого взгляда. Вот как увидел тогда во дворе, опрятно одетую, как прилежная ученица, в белоснежной, чуть старомодной блузке, и с волной рыжих, непослушных волос на плечах. Она казалась расстроенной, но смирившейся со своей участью. Она не поступила в институт. Его это немного смешило, а степень её грусти удивляла. Настя же с жадностью расспрашивала его об учёбе, она завидовала ему, его «правильной» судьбе, что у него всё по плану. И говорила, что у неё никогда не получается легко и просто, за что бы она не бралась. А позже, когда он вернулся, узнав о беременности, сказала, что видно её невезучесть заразна, вот и он попал под раздачу. Какие же они тогда были молодые! Уезжая в Москву, Сергей мысленно попрощался с солнечной девочкой, понимая, что вряд ли они когда-нибудь встретятся вновь. Он получил от неё всё, что хотел, и даже больше. Честно не ожидал от этой девочки такой отдачи, страсти и печали во взгляде, когда они прощались. Он уезжал и думал о ней. Он уезжал и говорил себе, что так правильно. Ну, какая Настя? Как она правильно заметила: вся его жизнь расписана, он сам её расписал, очень давно. Учёба, карьера, удовольствие от работы — это обязательное условие, всё это отнимет у него время и силы. Поэтому он не собирался жениться. Лет до тридцати. У него была Даша, они встречались с первого курса, и отлично друг другу подходили, так говорили все знакомые. Маркелов не мог сказать, что он её любил, но Дашка была близким, понятным человечком, и она была такой же, как он. Она собиралась делать карьеру, и за несколько лет отношений они ни разу не говорили о браке, а уж тем более о детях. Они вместе готовились к экзаменам, читали одни и те же книги, обсуждали перспективы, а потом в его жизни появилась Настя. И Сергей растерялся. Да и кто бы ни растерялся на его месте? Да, он думал о ней по возвращении в Москву, вспоминал, мечтал, о чём-то даже жалел. Наверное о том, что так мало времени у них было. Очень интересно было бы узнать, что бы у них получилось, если бы не было никаких препятствий — её Аверина, его Даши, чувства вины и сожалений о чём бы то ни было. Если бы ему просто дали время… А потом она позвонила и сказала про беременность. Маркелов поверил сразу, даже не усомнился в отцовстве. Хотя, друзья пытались заставить его задуматься. Дашка ушла от него, без выяснений отношений и криков. Как узнала про ребёнка, просто перестала с ним общаться. А их общие друзья были на её стороне, хотя этот факт Сергея не удивил. Всё было правильно.

Он не знал, что делать с ребёнком. А уж тем более, что делать с Настей. Рассказал родителям, их гнев воспринял, как данность, и повинился. Мама расстроилась из-за Даши, потом ещё сильнее из-за того, что у неё сын — дурак и бабник, к тому же, неосторожный.

— Какая-то незнакомая девица, — кричала она и сверкала глазами на провинившегося сына. Сергей это как сейчас помнил. — Где твоя голова была?

Он тогда неприятно усмехнулся и пожал плечами. За голову схватился и взъерошил волосы. Он был напуган и растерян. Хоть и пообещал Насте, что приедет, как можно скорее, но в тот момент он отдал бы всё, чтобы её звонка никогда не было. И уж точно не ожидал, что увидев её на следующий день, бледную и перепуганную, вмиг позабудет все свои страхи. Смотрел на неё, но не видел теней под глазами, запавших щёк и синевы на скулах. Кто-то рядом говорил, что её постоянно тошнит, что ей плохо, а он просто смотрел на неё, и понимал, что теперь всё изменится, обратной дороги нет.

Он увёз её тогда, дал на сборы несколько дней и увёз. Даже гордился собой. Считал себя благородным, честным человеком, и был уверен, что поступает верно. А это было не так. Намного позже