Настя легко пожала плечами.

— Ничего. Пытаюсь предугадать, какие теперь слухи по двору пойдут.

— Зря ты думаешь, что я распускаю слухи о тебе.

— Да?

— Да. Мне не нужно этого делать, Насть, ты сама прекрасно с этой задачей справляешься. Натворишь дел, а потом удивляешься, почему о тебе все разговаривают.

— Занятно. Может, мне стоит у тебя поучиться, как не привлекать к себе внимание и всегда оставаться чистенькой?

Ольга ядовито улыбнулась.

— Может быть.

Охранник подошёл к кассе, вопросительно взглянул на Настю.

— У вас всё в порядке?

— Да, спасибо. Разговариваю со старой знакомой.

Он кинул на Ольгу предостерегающий взгляд и отошёл, но продолжал наблюдать за ними со стороны.

— Хочешь, чтобы меня уволили? — злым шёпотом спросила Ольга.

— Не хочу. Зачем мне это? — Складывала покупки в пакеты, чувствовала, что злость отступает, а ей на смену приходит раскаяние. Как-то глупо она себя ведёт, как в детстве. Они даже пререкаются с Ольгой точно так же, как десять-пятнадцать лет назад. — Я не собиралась с тобой ругаться, извини меня. Просто я не понимаю, за что ты меня ненавидишь. Что я такого ужасного сделала именно тебе?

— Тебя интересует?

— Представь себе. Я не думала, что через десять лет ты будешь также смотреть на меня волком, как и в день моего отъезда. Я же помню…

Ольга опустила глаза, затем отрывисто назвала сумму для оплаты, а когда возвращала Насте пластиковую карту, сказала:

— Иди, Настя. Я не буду с тобой говорить. Тем более здесь. Я работаю.

Она кивнула, понимая, что спорить бесполезно. Молча забрала пакеты и пошла к выходу. «Жук» был припаркован рядом с входом, Настя багажник открыла, а сама оглянулась, посмотрела сквозь стеклянные двери. Поняла, что Ольга наблюдает за ней. Со злостью хлопнула крышкой багажника, как никогда не поступала, и села за руль. И почему она думала, что её возвращение не создаст никаких проблем? Что все давно успокоились и всё забыли?

Складывалось такое ощущение, что ситуация накалилась до предела, а тучи продолжают сгущаться. После общения с Ольгой, Настя себе места найти не могла. Занималась домашними делами, а сама думала, думала. Вспоминала, как Ольга на неё смотрела тогда, десять лет назад, и сейчас; вспоминала интонацию и слова, нетерпение во взгляде подруги. Это не должно было её волновать, после стольких-то лет, когда Ольги не было в её жизни, она давно перестала быть близким человеком, и Настя уже давно не мучилась по этому поводу, срок давности, как говорится, истёк. Но оказавшись здесь — в этом городе, дворе, квартире, — всё это вернулось. Сейчас казалось, что она помнила каждый день своего детства, много лет, которые прошли рядом с людьми, которые теперь считают её чужой и не упускают возможности напомнить ей о её ошибках. Но разве эти ошибки не ударили в первую очередь по ней? Разве не она училась с ними справляться и жить? Но никто, кроме неё, об этом не знает. Даже Серёжка не всё знает. Он если и догадывался об одолевающих её сомнениях и отчаянии в некоторые периоды, то не знал, насколько она мучилась наедине с собой. Настя всегда старалась от него скрыть, чтобы не нагружать, не заставлять волноваться… А Ольга, Аверин, его мать, да все знакомые из её прошлой жизни, кроме, наверное, Федьки Лера, думают, что она уехала в сказочную жизнь, и прожила десять лет в счастье и благоденствии. Они ведь понятия не имеют, на какие уступки самой себе ей пришлось пойти в своё время. Вот чтобы построить их с Маркеловым сегодняшнюю жизнь. Никто не знает!

В самый разгар столь сокрушительных для её нервной системы размышлений явился Сашка. Настя никого не ждала, знала, что муж вернётся часа через два, не раньше, а она последние часы драила квартиру — мыла двери, косяки, полы, выметала углы, даже на шкафы залезла, чтобы пыль вытереть. Вроде бы делала это, чтобы подготовить квартиру к продаже, но на самом деле ей нужно было на что-то выплеснуть своё раздражение. Рядом никого не было, чтобы поругаться или выговориться, а физический труд помогал освободиться от отрицательных эмоций. И вот в самый разгар работы раздался звонок в дверь. Настя отвлеклась от размышлений, спрыгнула со стула, с которого пыталась дотянуться до карнизов над окном, чтобы их протереть, посмотрела на часы, потом прилипшие к вспотевшему лбу волосы смахнула. Звонок повторился, Настя направилась в прихожую, гадая, кто это может быть. Единственный желанный гость, который мог посетить их квартиру, это Фёдор, но время было не его, в это время он обычно уходил в клуб. А открыв дверь и увидев Аверина, она нахмурилась, чувствуя, что дурное предчувствие и раздражение после встречи с Ольгой возвращаются.

— Ты зачем пришёл?

— Мы вчера не договорили.

— И ты явился ко мне домой? Договаривать. Саш, ты с ума сошёл?

Аверин окинул её быстрым взглядом. Настя казалась запыхавшейся, щёки раскраснелись, одета была довольно небрежно, а в руках тряпка.

— Убираешься? Маркелов здесь?

Она вдруг закусила губу в расстройстве.

— Ты пришёл поругаться с ним? Испортить мне жизнь?

— Нет, поговорить. — Он перешагнул порог, вынуждая её отступить, а потом дверь захлопнул. Смотрел испытывающе, а Настя тряпку на пол бросила.

— Машины его нет. Уехал?

— Я должна отвечать? Саш, я серьёзно, ты зачем пришёл?

— Ты вчера сбежала.

Она криво усмехнулась.

— С чего ты взял, что я сбежала? Я ушла, потому что ты начал заговариваться.

За дверью послышались голоса, соседи поднимались по лестнице, смеялись, и Настя машинально отступила в комнату. А Аверину напомнила:

— Ты явился ко мне в дом, уже темнеет, а моего мужа нет. Завтра утром твоя мама разнесёт по всему двору, что я бессовестная шлюха, которая сбивает её любимого сыночка с пути истинного и уводит от законной жены.

Он досадно поморщился.

— Я с ней поговорю.

Настя даже рассмеялась.

— Поговоришь? О чём? Чтобы она меня шлюхой не считала?

— Настя, прекрати! Ты преувеличиваешь, сама на себя наговариваешь!

— Да откуда ты знаешь? Ты вообще меня не знаешь! — Отвернулась от него и пожаловалась: — Надо было послушаться Серёжку, он просил меня уехать… Но я не думала, что так будет, правда. Я не понимаю, что я вам всем сделала. И не понимаю, почему переживаю из-за этого!

— Потому что мы не чужие.

Настя повернулась к нему.

— Не чужие? Не знаю, у меня такое чувство, что я никого из вас никогда не знала.

Саша привалился плечом к дверному косяку, приглядывался к Насте с прищуром. Потом спросил:

— Что случилось? Тебя аж трясёт.

Она приложила ладонь к горящей щеке.

— Ничего. Я сама себя накрутила. — Рукой взмахнула. — Я сегодня снова говорила с Ольгой.

— Поругались?

— Нет! Почему я должна с ней ругаться? Я ей ничего не должна. А она ведёт себя так, словно…

— Что?

— Словно я ей жизнь сломала! Вы все себя так ведёте. И ты тоже.

Аверин на пару секунд опустил глаза.