— Ты никуда не поедешь, и развод я тебе не дам. Думаешь, я не понимаю, что ты затеяла?

Настя повернулась к нему.

— Что я затеяла, Серёж?

Он только смотрел на неё и дышал тяжело, потом повторил:

— Ты никуда не уедешь.

Хоть он это и сказал, но угроза развода нависла над ними тогда, как никогда остро. Настя видеть его не могла, хотелось с кулаками наброситься и молотить по его груди или спине, надеясь хоть так избавиться от мыслей о том, что он завтра снова встретится с этой своей Дашей. Милой девушкой Дашей, которая так ему подходит. Настя так устала мучиться из-за того, что они с Маркеловым не пара, что у них абсолютно разные представления о жизни, что они хотят и стремятся к разному, а связывает их только Вика, и из-за неё приходится терпеть. И пока Серёжа с Дашей наболевшим делится, Насте приходится тайком в своей комнате плакать, стараясь не привлекать внимание родственников и не расстраивать их.

Наверное, тогда она ещё могла бы уехать, вернуться к прошлой жизни, и как-нибудь, но смирилась бы с тем, что ничего у них с Маркеловым не получилось, что они слишком разные, и, в конце концов, начала бы жизнь с начала. Но она не уехала и не развелась с ним. Заболела Вика, сначала бронхит, потом воспаление лёгких, следующие месяцы прошли по больницам и санаториям, и уже было не до глупых ссор и скандалов. Болезнь ребёнка всех не на шутку перепугала, Настя от дочери не отходила, боясь, что сбудутся предостережения врачей и проявятся осложнения. Серёжа помогал, как мог, и все разговоры о разводе ушли в прошлое, их отношения вернулись к прежнему, они снова соблюдали нейтралитет, а Даша осталась где-то позади, в этом Настя к тому моменту уже не сомневалась. Она даже порадовалась этому и победительницей себя почувствовала, правда, не понимала, откуда подобные чувства взялись.

В свой город Настя не ездила. Поначалу боялась, потом стало не до этого, последние месяцы беременности, роды, младенец на руках. Да и не особо её туда тянуло, если честно. С кем ей там встречи искать? Родители сами приезжали их навестить, как могли часто, но лишь на день-два. А на первом дне рождения Вики сообщили, что собираются серьёзно изменить свою жизнь. Оставить квартиру в городе, они уже и квартирантов нашли, и переехать на постоянное жительство в деревню, к бабушке. Та уже в возрасте, одна с деревенским домом не справляется, а родителям в городе особо ждать нечего. У отца с работой проблемы в последнее время, мама в школе получает немного, а учить детей и в деревне можно, там тоже школа есть, к тому же, ей должность завуча предлагают, а не просто учителя. Вот и займутся всерьёз хозяйством, посмотрят, что выйдет. Настя поначалу сильно удивилась, но родители выглядели уверенными в принятом решении, даже довольными, планы строили, и она спорить не стала. Они вправе строить свою жизнь так, как захотят. Вот только ей уже возвращаться некуда было. В деревню из Москвы как-то не хотелось. А оказаться в родном городе один на один со своим прошлым, ещё страшнее. И поэтому когда разговоры о разводе сошли на нет, Настя вздохнула с облегчением, но признаваться в этом никому не стала.

Не так она, конечно, представляла себе семейную жизнь. В юности любила мечтать об этом времени, как всё будет ладно и гладко, совсем не как у соседей, что муж будет любить, что дети радовать, и никаких ссор, скандалов. Правда, ругаться с Серёжкой они стали меньше со временем. После четырёх лет брака друг к другу притёрлись, многое друг о друге поняли, и бывали моменты, когда Насте казалось, что всё у них с Серёжей хорошо. Ни у кого ведь гладко не бывает, семейную жизнь нужно строить, прикладывать усилия, хотеть покоя и мира в семье, а Аркадия Львовна всегда её учила, что покой в семье от женщины в первую очередь зависит. И как она себя поставит, с такой охотой и нетерпением муж и будет вечерами домой приходить. Юношеские страсти на самом деле ушли, Настя стала взрослее и спокойнее, и на недостатки мужа смотрела уже без бешенства и раздражения. Изучила его привычки, и когда случайно или нет удавалось ему угодить, встречала его улыбку, чуть насмешливую и тёплую. И всё чаще он обнимал её, просто потому, что хотелось, целовал, баловал, смеялся. А Настя им гордилась. Да и как можно было не гордиться, когда твой муж с таким настроем и решимостью идёт вперёд? Кандидатскую защищает, нужные знакомства заводит, не пасует перед трудностями. Родители им гордились безумно, и Настя от них не отставала. Это же её муж, в конце концов! И когда пришло время, она его бывшую любовницу просто раздавила каблуком. Когда Серёжку пригласили за границу, для обмена опытом, так сказать, всё это происходило в торжественной обстановке, на званном ужине в честь одной из самых крупных адвокатских контор столицы, Настя стояла рядом с ним, держалась за его локоть, и уже не думала о том, что она ему не пара. Это все другие женщины на свете не были ему парой, а она его законная жена, она мать его ребёнка, а все Даши-Маши-Гали могут идти, куда подальше. Она — Анастасия Маркелова, и именно её, Настю, Серёжка однажды увидел и пропал. Он сам об этом не раз говорил. И о Даше, с которой до этого встречался, тут же позабыл. Так почему она никак забыть не может?

— Правильно, размажь его, — посоветовала ей тогда Аркадия Львовна, да ещё таким тоном, словно не про родного внука говорила, а про чужого для неё мужчину, которого совсем не было жалко. А Настя только рассмеялась, глядя на себя в зеркало. И была уверена — Серёжка с ума сойдёт, когда её увидит. Хватит ей уже быть провинциальной девочкой, бояться и смущаться. Москва не терпит сомнений, нужно приходить и брать своё. И лишь Аркадия Львовна знала, каких усилий Насте стоило измениться. Не просто сходить в салон, полежать, натёртой специальной грязью, принять ванну с морской солью, сделать причёску, макияж и выбрать правильное платье для вечера триумфа её мужа, а поменять что-то внутри себя. Чтобы прийти, и сразить всех. И больше не бояться, выкинуть из головы все мысли о том, что она чужая в этом городе и никогда не привыкнет. Привыкнет, уже привыкла, только нужно научиться драться.

— Иначе без мужа останешься, — сказала тогда Лариса Евгеньевна, стараясь поддержать невестку, и Настя не на шутку испугалась.

Она тогда сделала всё, чтобы тот вечер стал триумфом не только для Серёжи, но и для неё. В зале было много его бывших однокурсников, коллег, людей, с которыми он в аспирантуре учился, все успешные, деловые и пробивные, и Настя изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом. И первым делом Дашу на место поставила. Уроки Серёжкиной бабушки, прочитанные за последние годы книги из библиотеки его деда, сделали своё дело, Настя легко подхватывала любую тему разговора. И вела себя со всей царственностью и достоинством, которые вложила в неё Аркадия Львовна своими многочисленными уроками.

— У вас ведь ребёнок? — поинтересовалась жена владельца конторы, невзначай перебив Дашу, когда та, смеясь, рассказывала о том, как они с Серёжей кандидатскую на пару защищали. Настя же широко улыбнулась.

— Да, у нас с Серёжей дочка. Ей почти четыре. Вика вся в папу.

Маркелов тогда удивился.

— Правда, что ли?

Все рассмеялись, а Настя громче и непринуждённее всех.

— Конечно. В меня она только внешне, а характер — Маркеловы, тут даже говорить нечего. Такая же пробивная. Уж если что решила… — Кинула на Дашу быстрый взгляд. — Её только Серёжа успокоить может. Папино слово у нас закон.

Даша хотела что-то сказать, но хозяйка вечера её снова перебила.

— Это правильно, это нужно прививать с пелёнок. У нас двое внуков, младшему тоже четыре, недавно только исполнилось. Он отца во всём копирует, иногда просто до смешного доходит. Кстати, вы дочку в Англию возьмёте или с дедушками-бабушками оставите?

Сергей всерьёз растерялся и на жену посмотрел, а Настя уверенно кивнула.

— С собой возьмём.

— Просто с ребёнком у вас на себя времени меньше останется, Серёжа будет работать, а вы могли бы…

— Нет, нет. Вику мы возьмём с собой, даже думать нечего. Да и как мы без неё. Серёжа если вечерами задерживается, приходит, а она уже спит, так он уже места себе не находит. — Даше ещё одна улыбка досталась. — А тут несколько месяцев.

— Дочка в маму, значит, рыженькая?

Маркелов вдруг улыбнулся.

— Да, зайчик солнечный.