— Не, мы отрицательно относимся. Но посмотреть хотим.

Ё-моё, думаю, это лучше, чем ничего.

У меня болело горло. Оно у любого болело бы. Потому что там минус десять было. И поэтому было неприкольно гулять. Холодно. И город очень маленький. Там живут двести пятьдесят тысяч человек.

Так про концерт. Мы спели семь песен. Начали с «Чувства на волю». Я говорю залу:

— У вас же тут проблема с выражением чувств.

Зал:

— Неправда!

Я:

— Тогда покажите это.

Зал вяло взревел.

После того как мы сыграли «Стерву», я:

— А вы вообще любовью как занимаетесь? Вы вообще ей занимаетесь?

Зал (бодрее, чем в начале):

— Да!

Я:

— Так «да» или «ДА»?

Зал:

— ДА!

Ну вот после этого у нас с ними все стало получаться хорошо. «Утренний свет» — глубокая такая песня — как-то везде там дошла. Директор Оля мне сказала, что из зала как будто пошла тепла волна. Потом мы спели «Девчонки не плачут». Барабанщик решил сыграть в два раза быстрее. Поэтому мы чуть на сцене все не родили. Но зато людям было в кайф отрываться. Там был такой слэм, и дяденьки- милиционеры из оцепления отлично пританцовывали.

Последней песней мы сыграли «Встану».

У меня есть такой проверочный ход. Если я говорю: «А сейчас мы сыграем последнюю песню…» и зал ревет громко «нет», значит, у нас все отлично получается и мы друг другу нравимся. Ну вот, зал заревел «НЕ-Е-ЕТ», и мне показалось, что если бы это был наш сольный концерт, то мы стали бы любимой командой города Норильска.

Отлично мы поставились на уши последней песней, и мужской голос из первого ряда отчетливо прокричал: «Лена, ты молодец!» Мне было чертовски приятно.

В гримерке мне испортили все удовольствие, потому что Женька, солист группы «Конец фильма», сказал, что смотрел наше выступление из зала и это он и крикнул.

По дороге домой мы все летели и спали. Опять никто не знал, что это за море.

Прилетели в одиннадцать утра. Сейчас почти шесть вечера. Я уже час как не сплю.

Когда мы сходили с трапа в Москве, где было на двадцать градусов теплее, чем в Норильске, пацаны какие-то, раскинув руки, закричали: «Юг, бляха, юг!..»

10.00. Прием у психолога.

Психолог сказала, что ей нечего со мной делать, и сказала, что это отлично, что я нахожу столько практических выгод в своей двойственности. Это и понятно — я ж хитрая морда.

11.00. Выпивание кофе с любимым фотографом и девушкой с японской палочкой для еды в волосах.

13.00. Репетиция с Павлом Кашиным в домашних условиях. Павел Кашин — приятный человек. У нас у обоих вьются кудри. У него сильнее. Мы будем отлично смотреться на концерте третьего. Это помимо того, что поем вместе хорошо. Показали эскиз гигантского рекламного щита нового альбома Павла. Оригинал был продан в Лондоне за двенадцать тысяч фунтов. Таких щитов будет по городу тридцать. Паша и его директор молодцы.

15.00. Записываем интервью на «Нашем радио», из чего выясняется:

1) что это возможно при наших отношениях с этой станцией;

2) что у них есть мой мобильник;

3) что торт на деньрожденевом концерте будут есть все, кому можно есть торт. Мы надеемся, что таких будет немного. Шутка.

16.00. Обед в секретной армянской забегаловке. Настолько секретной, что они были искренне удивлены, что мы пришли к ним есть. Выводы: долма лучше, чем лобио.

17.00. Репетиция. Я и Юта. Разложили на два голоса. У Юты оказалась специальная манера, которой она поет романсы. Юта сказала, что решила, наверное, записать альбом романсов.

18.00. Мне так нравится петь романсы, я так это люблю, что решаю дать концерт романсов. Мне запрещают это делать до выхода рок-альбома. Я страдаю, но соглашаюсь, потому что жестокие лапы шоу- бизнеса прочно взяли нас за горло, к которому тянется и рука голода. Так что это игнорировать нельзя. Пришлось отложить.

18.01. Приходит Марина Чиркунова с дочкой. Марина так дала романс, что аж шуба заворачивается. И что она в подполье с таким талантом делает? Делает свой камбэк, по последним данным. Мы все от нашего дуэта побежали мурашками. Два красивых низких и сильных голоса переплелись и всех взяли за сердце.

18.40. Пришла Лена Никитаева с девушкой. В плане, с ней пришла девушка, не подумайте чего. Размышляем над тем, нужен ли перфоманс. Я убеждаю всех, что мы сами по себе перфоманс, ничего дополнительного не нужно.

20.00. Конец репетиции.

20.40. Прибытие домой.

21.00. Ужин и свободное время.

Разговор в машине:

— И пора нам уже переписать наш райдер…

— Понятное дело, наш райдер вызывает у людей недоумение.

Светофор, встали.

— Особенно в той части, где мы требуем автобусы типа «мерседес». С видеодвойкой.

— Далась тебе эта видеодвойка. Это же мифическая видеодвойка. Все же понимают, что нам не надо никакой видеодвойки.

— Может, и понимают.

Поехали. Встали. Мелкая пробка.

— Но это воспринимают как, например, ну, например… например «всем с…ть через одного».

— Через одного?

Тут раздается голос с заднего сиденья:

— А кому не досталось, тому что?

Тишина. Голос с заднего сидения сам себе отвечает:

— Тому смотреть видеодвойку…

Короче, райдер мы перепишем.