до чего может дойти истерия. Хотя постараюсь пить покупную, как в Индии. Там-то всегда такую и пьют и не парятся.

Я думаю, что уже давно следует выработать свод правил поведения населения страны, которая только и ждет, что ей кто-нибудь в спину нож всадит.

Как в Израиле, например. Если вы оставили свои шмотки без присмотра больше, чем на десять минут, ваши шмотки расстреляют полицейские, потому что там может быть мина. Или как в Париже. «В нашем городе нет урн, так что выбрасывайте мусор туда-то».

Правила и, что самое важное, их публичное формулирование дает ощущение защищенности. И точно снимает часть стресса.

Только наша гнилая вертикаль нескоро до этого додумается.

Додумайся быстрее, а?

Ну, короче, мой личный уровень сознательности повысился очень. Куда, блин, деть-то его…

То ли Черчилль, то ли Рузвельт говорил: делай то, что можешь, тогда и там, где ты есть. Я думаю. Вот пока и все, что я с этим делаю. Думаю вслух.

Я почему-то встаю рано. Часов в восемь. Мой друг психотерапевт, улетевший сейчас в Беслан, говорит, что я жаворонок, но что, типа, об этом не знаю.

До двух время ушло на мысли и все такое. Потом мой директор сказала, что если я ей друг, то я вынесу ей диск на деловую встречу, а не она будет за ним подниматься.

А я ей говорю, что я в домашних штанах и вообще. «Так ты мне друг или нет?» Пришлось слегка приодеться, но не сильно и вынести диск. Несу диск и понимаю, что назад домой не хочу.

Усаживаюсь в машину и говорю, что я ее там в кафе подожду. Приехали. Сажусь в кафе. Вокруг меня сплошь люди с подносами, котлетами и всем таким. У них тут в кафе офисный обед.

Последовательно съедаю два кольца с творогом и одно содержимое сочника. Радуюсь, что никто меня не видит, потому что у меня конечно же отличный свитер для яхтинга и отличные штаны с полосками, но звезды, наверное, так не ходят (если приличные).

Тут, конечно, появляется Саша Кушнир, и я через подносы и котлеты сажусь к нему за столик. Он, как всегда, с кучей девушек. Одна из них — Лена Никитаева. Тут я понимаю, что Лена — блондинка. Мы договорились об одной авантюре, и Кушнир, пока мне все равно делать нечего и я жду директора, увел меня показать, какой у него клевый офис.

Офис и правда клевый. К слову сказать, Саша Кушнир — это такой человек, который делает шоу из всего. И это делает жизнь отличной игрой. Сейчас он делал шоу из меня.

— Вот, — внезапно вводя меня в информационный отдел, сказал он. — К вам пришла звезда. Берите интервью для сайта.

Мальчик в военной немецкой рубашке сказал:

— Я из Питера, извините. А как вас зовут?

— Земфира, — говорю гордо. Мне уже не так совестно за свитер.

— Точно, отличная у вас есть песня, я слышал: «Муси-пуси».

Мальчик в грязь лицом не ударил, взял интервью. Кушнир доволен, мы пошли дальше. На стене у них висят смешные цитаты из разговоров «Кушнир Продакшн». Особенно мне понравилось на выходе слово «катастро-сиськи».

Тут позвонила злой директор и сказала, что встреча закончилась и где, интересно, я шляюсь. Кушнир мне шепотом сказал, что мой свитер — это очень удачный выбор. Вот же, а…

Нам сказали, что тексты нужно показать двум колдунам шоу-бизнеса. Не то чтобы они поколдуют, но хотя бы дадут экспертную оценку, насчет хит — не хит.

Один эксперт забил встречу в театре Стаса Намина. Мы поехали искать театр.

Заехали к какой-то толпе подростков, которых я спрашиваю из окна, а где тут спуск? А они кричат: «Это же Бучч, живой Бучч. А спуск — вам надо назад возвращаться. И приезжайте к нам еще». Закрываю окно, оно тонированное и поднимается медленно, и я себя чувствую Бастой Раймсом. А это, знаете ли, приятно — чувствовать себя Бастой.

Мы нашли театр. Правда, сначала приехали в больницу. Это двухэтажное здание. Охранник повел нас в студию длинными коридорами, и становилось все холоднее, лево-право, совсем дубак. Охранник открыл дверь, и мы оказались внезапно на улице. На таком маленьком стадиончике. То есть это такой здоровый зеленый театр. Вот почему холодно было, о.

Оля говорит, что станем крутыми — у нас тоже будет свой здоровый театр.

Еще мне дома сказали на это, что у меня же не было дедушки Анастаса Микояна. Ну и что, у Билла Гейтса тоже не было дедушки Микояна.

Из двери в дверь прошел Стас Намин. Он оказался безумно похож на картинку из «Тысяча и одной ночи» — там так сластолюбцев изображали. Только он был с озабоченным лицом и ушел.

Эксперт оказался безумно приятным парнем. И сказал, что тут все хорошо с песней, но может поколдовать. Так что завтра, сегодня то есть, будем колдовать.

Потом мы поехали выбирать подарок нашей подруге, у которой был день рождения. И почти подрались. Потому что я говорю, что классический запах — это «Хьюго Босс Вумен», а Оля говорит, что это «Хьюго Дип Ред». И что же мы в итоге подарили? Правильно, «Хьюго Дип Ред».

Вчера вечером мы обещали быть: 1) на концерте Луи, если получится; 2) на концерте Мары, если успеем; 3) на концерте Павла Кашина, чтобы послушать и передать диск; 4) на концерте Линды в «Точке».

Мы решили начать с Кашина. Ира, его директор, нас сразу посадила на козырные места возле сцены, где сидят свадебные генералы. И мы сразу нос к носу оказались со своим бывшим продюсером. Чем это еще было плохо — мы совсем не сможем уйти по-английски, а нам же позарез надо.

Вышел Паша на сцену. Некоторые думают, что Паша — это хрупкий мальчик. На самом деле он здоровый вполне парень, стройный, и бицепс у него такой прокачанный, что само собой не бывает. Зато Паша ангелоподобный. У него кудри, он улыбается во все лицо очень хорошо и пластично рубится. То есть рубится, но пластично.

Кто в зале. Меня же это интересует. Сейчас открою секрет: говорят, что, когда женщины смотрят на мужчин, они сразу оценивают их как потенциальных партнеров — мое или не мое. Секрет не это, а вот что. Когда артист приходит на концерт к другому, он сразу примеряет на себя его публику — мое или не мое. Девушки — от молодых до дорогих теток, с которыми я в массе занимаюсь в фитнес-клубе. Эти могли б, наверное. Нетрезвые дорогие дяди. Наверное, эти бы не могли. Потому что вряд ли я смогу быть для них светлым и чистым, как Паша.

Мне концерт нравился. Пашина скрипачка играла на пиле. Это было круто. Некруто было то, что мы не могли уйти. Мы сидели, как два самовара в центре стола, а в это время наш человек слал нам гневные sms-ы с концерта Линды:

«Ну где вы?»

«Господи, где вы?»

«Здесь тысяча человек, где вы?»

«Здесь полно камер, а вы не здесь».

И наконец:

«Ну почему Кашин, а не Линда, ну почему?»

Ну что ответить, ответить нечего. Когда Паша закончил, мы поехали на хаус. И еще бежали минут десять до машины по холоду, потому что парковка далеко. Бежали и понимали, что концерт Линды закончился, что Паша — добрый и что мне нельзя простыть.