провода ее упорно не желали понимать. – Он два года назад почему-то оказался в одном кафе и жил там до последнего времени. А потом пошел за мной, не знаю почему. Я нашла этот номер на его ошейнике, и еще там было имя – Владик. Я думала…

– Два года назад, – протянула наконец женщина. – Значит, это собака жильцов. Я тогда постоянно сдавала эту квартиру, но сейчас сама тут живу. Но я же говорила, чтобы животных тут не заводили! – неожиданно вскипела она, задним числом убедившись, что жильцы ее обманули. – То-то я заметила – обои в коридоре подраны!

– А как найти этих жильцов? – Насте с трудом удалось перебить поток возмущенных возгласов.

– Откуда я знаю, о ком вы говорите? – фыркнула та. – Их тут много перебывало!

– Но, пожалуйста, – почти упрашивала Настя. Она сама не понимала, отчего ее настроение вдруг так резко изменилось. Пять минут назад она не желала ничего выяснять, а сейчас загорелась. – Вы разве не можете установить, кто тут жил два года назад?

– Адрес мой, телефон мой, но никакого Владика я не знаю! – отрезала та. – Девушка, если вы нашли собаку – я тут не при чем. Сдайте в приют или подарите кому-нибудь.

И первая повесила трубку.

Барменша считала себя оптимисткой – во всяком случае до сих пор ей удавалось относиться к жизненным невзгодам философски. Но что слишком, то слишком! Сперва это самоубийство, потом разборки с милицией, весь последующий месяц – неприятные объяснения с клиентами, каждый из которых считал себя вправе узнать, как оно все было. И вот теперь пропал пес.

Его исчезновение заметили только при закрытии кафе. Рая сама выходила на улицу, звала собаку, дошла до сквера, где обычно прогуливался Котик. Нигде не было даже признаков русского спаниеля в коричневом кожаном ошейнике. Официантки не могли припомнить, в какой момент тот вышел из кафе. Сама Рая долго ломала голову и наконец уяснила себе, что после того как удалось спровадить напившуюся бухгалтершу, пса она точно не видела.

Бухгалтерша, как ни в чем не бывало явившаяся в кафе через несколько дней, ничего о собаке не знала. Впрочем, выводили ее в таком состоянии, что она не заметила бы и слона. Узнав, что Котик пропал, она даже обрадовалась. Рая, сжав зубы, отошла от ее столика и стала строить про себя планы – как избавиться от этой клиентки. Напиваться – это было, конечно, ее право, но быть такой бессердечной и даже этого не скрывать…

Рая уже потеряла надежду вновь увидеть собаку, когда в один из вечеров в кафе вошла девушка и попросила сварить кофе. Барменша вгляделась в ее лицо и узнала ту самую милосердную посетительницу, которая провожала домой бухгалтершу.

– Вы знаете, – не дожидаясь вопросов, сказала девушка, – собака живет у меня.

– Как?! – От изумления Рая чуть не облокотилась о горячий лоток, где в песке томились маленькие турки с кофе. – Он ушел с вами?!

– Я не понимаю, почему он за мной увязался! – Девушка услышала в голосе собеседницы нескрываемое удивление и досаду. – Я его не приманивала. Даже старалась от него отвязаться, но он все шел… До самого дома. А потом – не могла же я его выставить!

Рая в самом деле была раздосадована. Она хорошо помнила собственные неудачные попытки отвести собаку к себе домой. Чем она хуже этой девицы? «Вот и верь, что собаки помнят добро, – с горечью подумала она. – Если бы не я – быть ему побродяжкой. Сколько костей давала, сколько возилась… Думала, он привязался ко мне, к кафе… И вот вам!»

– Уверяю вас, – Настя почему-то ощущала себя виноватой, хотя ее вины в предательстве Котика не было никакой. – Я и не думала его сманивать!

– Да не надо уверять, – неохотно ответила барменшла. – Его многие пытались взять домой, но он ни с кем не шел. Значит, сам сделал выбор. Вы бы хоть в гости его привели, что ли? Далеко живете?

Настя назвала район, и барменша покачала головой.

– Вот куда переехал! А ведь дальше сквера ни разу не заходил.

– Что вы?

– Неизвестно почему – привязался к этому месту и ни шагу дальше. – Она налила кофе и подала его Насте.

– Теперь мы с вами вроде бы как породнились. Я эту собаку любила…

Настя грустно улыбнулась:

– Да я и сама к ней привязалась, только вот, думаю, у нее есть настоящий хозяин. Внутри его ошейника – телефон и адрес и еще имя – Владик. Только я так и не нашла этого Владика. Оказывается, это съемная квартира, а хозяйка ничего о собаке не слышала.

Барменша от волнения отхлебнула пива из кружки, налитой для другого клиента.

– Вы сняли с него ошейник?! Извините, как ваше имя?

Собеседницы представились, и барменша высказала предположение, что Настя, наверное, дрессировщица?

– Никому это не удавалось! Он даже начинал скалиться!

– Я сделала это, когда он спал, – пояснила девушка. – Мне почему-то думалось, что там что-то найдется. Только что толку?

– А вы хотите избавиться от собаки? – подозрительно спросила Рая.

– Я подумала – вдруг какой-то ребенок его ждет, – девушка глотнула кофе и огляделась. – Может, так оно и есть. А, наша знакомая опять здесь?

Она углядела у окна бухгалтершу. Та была еще не пьяна – так, слегка навеселе. Настю она, по всей видимости, не узнала, потому что скользнула по ее лицу равнодушным взглядом и снова уставилась в газету, которую успела основательно залить пивом.

– Здесь, – проворчала Рая, протирая стойку мокрым полотенцем. Насте пришлось убрать локти. – Куда же мы без нее! Нашла бы себе другое заведение, ей-богу, видеть ее уже не могу! Вот видишь, – она резко перешла на «ты», что было неудивительно – Настя годилась ей в дочери, – ты ей такую услугу оказала – отвела домой под ручку! А она хоть бы поблагодарила! Сидит, как чурка с глазами, а когда напьется, начинаются проблемы.

Настя еще раз оглянулась на бухгалтершу. Та, сощурившись, встретила ее взгляд, и девушке показалось, что в нем мелькнуло что-то, похожее на вопрос.

– Я пойду поговорю с ней, – сказала она, почти неожиданно для себя. Все эти дни, когда она вспоминала сцену в кафе, у нее из головы не уходила мысль – отчего бухгалтерша сказала, что уже видела Чистякову. Где, если не здесь? И с кем? У нее даже мелькало подозрение, что Юлия могла быть тут с Николаем. Мысль реалистичная и неприятная.

– О чем тебе с ней говорить? – брезгливо поморщилась Рая. – Садись-ка лучше вон туда, столик освободился. А я тебе за счет заведения налью пива, салатик дам. В честь Котика. Ты же, наверное, студентка, денег нет?

Настя улыбнулась и ответила, что, к сожалению, она не студентка, учиться пришлось только на курсах секретарей-референтов. Не те у нее мозги, чтобы получать высшее образование, – как она с грустью говорила о себе сама. И деньги есть, потому что работает. А насчет бухгалтерши…

– Скажите, вы помните, мы с вами говорили о той парочке? Ну, о том, что тут случилось? Мне стало интересно – эти люди были тут впервые? Ведь это не постоянные клиенты, верно?

– Нет, – резко ответила та. – Снова об этом! Не видела ни до, ни после!

– Но ведь они почему-то пришли в это кафе? Может, бывали тут прежде? Он или она? Может, приходили сюда по отдельности?

Барменша с неудовольствием отвернулась к лотку с песком и, не поворачивая головы, ответила, что если еще раз услышит какой-нибудь вопрос об этой парочке – не знает, что сделает. Уволится, может быть. И она совершенно убеждена, что они были тут впервые, – у нее отличная зрительная память.

– А ты уверена, что не в милиции работаешь? – все так же колдуя с турками, перемешивая песок, спросила она. – Что тебе эта пара покоя не дает?

Настя замялась. Сказать правду – значило вызвать множество расспросов… Да и к чему говорить? Барменша не лгала, уверяя, что видела тех людей тут впервые. А в сущности, больше она ничего сообщить