перекрякивающихся, он принял решение. Он научится плавать. Сейчас! Сейчас или никогда.

«Я попытаюсь», – сказал он себе и побежал прямо в воду.

Как только его лапки перестали касаться дна пруда, он начал отчаянно махать своими маленькими крылышками, пытаясь полететь (хотя он и летать-то не умел), и энергично молотить в воде лапками, стараясь поплыть (а этого он тоже не умел делать). Его перья уже намокли, и теперь он начал тонуть, и только его голова пока что торчала над водой. Из его широко раскрытого клювика донёсся один последний отчаянный вскрик:

– Фрэнк!

– О, дядя Тед, он утонет! – вскричала Джемима, а небольшой флот утят, проплывающий мимо, прокрякал: – Мы же тебе говорили!

– Нет, – возразил её дядя и пошёл в пруд вылавливать наплававшуюся до «не хочу» птицу. – Похоже, ты была права, Джемима, – сказал он. – Фрэнк в самом деле хочет быть уткой, но он для этого не приспособлен, можно сказать – не экипирован.

– Я знаю. Ему нужны водонепроницаемые перья и перепончатые лапы.

– Давай высушим его, – сказал ветеринар, – и посадим назад в кроличью клетку, и я хорошенько подумаю о тебе, чудной Фрэнк. А ты пока и близко не подпускай его к пруду!

Уже на следующий день дядя Джемимы появился на ферме.

– У меня возникла идея, – загадочно объявил он. – О Фрэнке.

– Какая? – обрадовалась Джемима.

– Думаю, что может быть только одна причина, почему он залезает в пруд: он хочет плавать. А если мы сможем помочь ему в этом, то есть сделать безопасным для него водные забавы? Он был бы такой же счастливый, как свинья в навозе, твой Фрэнк, бултыхаясь с утками, ведь так?

– О да! – обрадовалась Джемима. – Но как? Я имею в виду, его перья… его лапы…

– Скажи мне, Джемима, – невинно поинтересовался Тед Тэбб, – когда люди идут заниматься серфингом на побережье, независимо от того насколько тёплое море, что они одевают?

– Костюмы для подводного плавания, ты это имеешь в виду? – ответила Джемима.

– Да, – подтвердил её дядя. – Пойди и спроси свою маму, не найдётся ли у неё старой, не очень нужной грелки…

Мама Фрэнка, Джерти, очень беспокоилась. Она была самой обычной курицей, у которой, в своё время, было очень много выводков цыплят, и все они – как она считала – были воспитаны должным образом. То есть у них были хорошие манеры, они делали то, что им велели, и вели себя, как и положено цыплятам. Теперь же она каким-то непостижимым образом умудрилась произвести на свет такого чудного сыночка, Фрэнка, который вёл себя совершенно странно. Она видела своими собственными глазами, как он зашёл в пруд аж до самой грудки прежде, чем девочка подбежала и спасла его.

– Будем надеяться, что он научился уму-разуму, – сказала она своей подруге Милдред. – Не думаю, что он вновь поспешит так делать.

Но она была неправа. Он сделал это снова, в тот же самый день, и Милдред это видела.

Милдред по своей природе была жутко любопытной, а точнее, ей нравилось совать свой клюв в чужие дела. К тому же она была сплетницей. Поэтому сначала она убедилась, что вся стая уже в курсе свежих новостей, и лишь потом помчалась в сад докладывать Джерти о последней выходке Фрэнка.

– Ты ни за что не догадаешься, что случилось с Фрэнком! – выдохнула она, задыхаясь от быстрого бега. – О-ё-ёй, о-ё-ёй, это – конец! «Бедная Джерти», – подумала она. – Из воды торчала только его маленькая голова, и он звал на помощь, о-ё-ёй, о-ё-ёй!

– Он утонул! – пронзительно взвизгнула Джерти. – Мой маленький Фрэнк, он утонул!

– Я так не думаю, дорогая, – сказала Милдред. – Там была девочка с мужчиной, который зашёл в пруд, спас твоего парнишку и унёс его. Но, подумать только, какое же это должно быть переживание для тебя иметь такого сына.

– Какого? – напряглась Джерти.

– Ну, – попыталась выкрутиться Милдред, – такого, ты же понимаешь, не совсем…

– Не совсем что? – довольно резко поинтересовалась Джерти.

– Ну, не совсем… э-э… дружащего со своей головой, – закончила свою мысль Милдред с несколько смущённым кудахтаньем.

– Милдред, – впечатывая каждое слово, медленно произнесла Джерти, – мы были подругами много лет, ты и я. Но после твоего последнего высказывания, мы больше не подруги.

Сказав это, Джерти гордо потопала прочь.

На следующее утро Джерти сидела в одном из гнёзд в курятнике, когда появилась Милдред.

– Доброе утро, дорогая Джерти, – радостно поприветствовала она.

– Кому доброе, а кому не очень, – буркнула Джерти. – Я собираюсь отложить яйцо. Так что, будь любезна, проваливай.

– Но у меня есть кое-что важное, чтобы рассказать тебе, дорогая, – сказала Милдред.

– А у меня есть кое-что важное, чтобы сделать, Милдред. Кое-что сокровенное и личное. Воспитанная курица надеется на некоторую уединённость, когда она в своём гнезде с определённым намерением. И я не желаю делать это под чьим-либо наблюдением.

– О, извини, дорогая, – прокудахтала Милдред. – Я расскажу тебе позже. – И она вышла.

Как только она ушла, Джерти немного приподнялась, на её лице отразилось небольшое напряжение, и она отложила яйцо. Она встала и повернулась, чтобы осмотреть его. Джерти с удовлетворением отметила, что оно было хорошего размера и хорошего цвета – красивого коричневого оттенка. В Джерти было что-то от сноба и она слегка презирала куриц, которые откладывали белые яйца.

Теперь она отступила на шаг от гнезда, издала своеобразное триумфальное квохтанье (все курицы так делают после того, как отложат яйцо) и вышла из курятника. Милдред поджидала её у выхода.

– Ну? – холодно произнесла Джерти. – Что же такого важного ты хочешь мне рассказать?

– Это о Фрэнке, Джерти, – заторопилась Милдред. – Я тут бродила по окрестностям и случайно увидела его.

– Где?

– В кроличьей клетке.

«О нет! – подумала Джерти. – Сначала он хочет быть уткой. Теперь он хочет быть кроликом».