ангелом! Я благодарен судьбе и королю Ранамиру, за то, что они свели нас вместе.

И Кати неожиданно почувствовала себя очень счастливой. Словно вырвалась из темного и мрачного подземелья, и теперь стоит на залитой солнцем поляне, вдыхая ароматы луговых трав. Неожиданно оказалось, что у них много общих тем. Герцог так же занимался сиротскими приютами, читал почти те же книги и даже ценил тех же поэтов. С каждой минутой Кати чувствовала себя все более непринужденно, и не раз ее заливистый смех отвлекал придворных от завтрака.

— Как я и говорила, — торжествующе произнесла королева Еитара, — Катарина и Виарта просто идеальная пара. И, несмотря на то, что герцог не отличается красотой, уверена, что их детки пойдут в мамочку.

— Это определенно будет счастливый брак, — поддержал Ее Величество епископ Анарис, — когда мне ожидать сию вельможную пару для совершения помолвки?

Королева собиралась ответить, но внезапно Дариан неловким движением опрокинул бокал, и все вздрогнули от звона разбившегося хрусталя. Не обратили внимания на инцидент лишь будущие супруги.

— Прошу прощения, — Дариан обворожительно улыбнулся, — бессонные ночи никогда не проходят бесследно.

С этими словами Его Высочество столь выразительно взглянул на Кати, что даже королева испытала некоторый шок. Зато одна из ее фрейлин, миловидная Бари, отвергнутая Дарианом, не сдержалась:

— Вы снова мечтали о нашей прелестной Катарине всю ночь? Вы не меняетесь…

Придворные испуганно взирали на нарушившую этикет леди Бари, но взбешенный принц зашел еще дальше:

— Моя обворожительная леди, — лениво протянул он, — все еще не можете забыть, как в момент страсти на моих простынях, я невольно назвал вас «Кати»?

Девушка, чью репутацию безжалостно растоптали, покраснела как мантия епископа, и забыв обо всем ринулась в словесную атаку:

— Не «Кати», мой принц, а «Моя нежная, сладкая Катарина, Кати, моя Кати»! Будете отрицать?

Дариан облизнул губы и с усмешкой ответил:

— Зачем? Очередные победы в постельных сражениях принесут мне только славу покорителя женских сердец, а вам, моя дорогая, даже отвечать нет смысла. Вы и сами прекрасно справляетесь с уничтожением собственной репутации.

Леди Бари побелела, нервно огляделась, ловя отовсюду шокированные, осуждающие взгляды и уже очень тихо, понимая, что это будут ее последние слова во дворце, произнесла:

— Но как же приятно сейчас видеть вашу бессильную ярость и вашу боль, Ваше Высочество. Ведь та, которую так давно любите вы, счастлива в обществе будущего супруга. Значит, справедливость все же существует!

— Хватит! — вмешалась королева. — Подобные разговоры и поведение совершенно недопустимы! Дариан, леди Бари, проследуйте в мою гостиную, немедленно!

А Кати не замечала ничего вокруг, ни стремительно покинувших гостиную королеву и фрейлину, ни взгляд, с которым Дариан выходил вслед за женщинами. Она, улыбаясь, восторженно слушала рассказ Виарты о его путешествии в Озитлон, дипломатических перипетиях и обычаях местных жителей. И время летело незаметно, поэтому когда придворные дамы начали нервно покашливать, так как, следуя правилам приличия не смели оставить их наедине, и в то же время уже устали находится за пустым столом, и Кати и герцог, внезапно осознали что наступило время обеда, а они не успели еще и позавтракать.

— Безумно не хочется покидать вас, — с сожалением признался герцог Виарта.

— Вы озвучили мои мысли, — Кати улыбнулась, — Ее Величество любит гулять после обеда во дворцовом парке, надеюсь… вы окажитесь где-нибудь неподалеку?

— Без сомнений! — герцог поцеловал на прощание ее руку, чуть сжал пальчики и непрестанно оборачиваясь, покинул столовую.

Кати, проводила его, с самой счастливой улыбкой на губах, а затем поднялась и направилась к королеве.

Ее Величество сидела и самым безобразным образом грызла от досады ногти, чем несказанно удивила свою фрейлину.

— Леди Катарина, — наконец обратила свое высочайшее внимание королева, — проходите, и закройте двери. Я просто обязана задать вам несколько вопросов.

Все еще витающая в облаках, а потому продолжающая улыбаться Кати, выполнила веление Ее величества, подошла ближе и остановилась, ожидая вопроса.

— Вы любите моего сына? — неожиданно резко спросила королева.

— Нет!!! — Катарина ответила столь искренне и не задумываясь ни на секунду, что у королевы даже сомнений не осталось.

И все же были еще вопросы, на которые Еитара желала знать ответ:

— А вы осведомлены… о его чувствах к вам?

Кати содрогнулась от отвращения, едва воспоминания о прошлой ночи вновь ворвались в сознания, и сипло ответила:

— Разве грязное, недостойное желание можно назвать чувствами?

Губы Ее Величества сложились в не царственное «о», более приличествующее пастушке, а затем Еитара рывком поднялась, подошла к Катарине, и, приподняв лицо фрейлины, хмуро спросила:

— Между вами что-то было?

Что-то оборвалось в душе Катарины, но она не могла сказать правду. Словно сказав «Да» она позволила бы всей этой грязи вторгнуться в ее жизнь.

— Матушка, — у двери стоял Дариан, — мне хотелось бы продолжить начатый разговор.

— А что с леди Бари?

Дариан улыбнулся шире, внимательно посмотрел на Катарину, и с усмешкой произнес:

— Леди, вам следует отдохнуть. Выглядите неважно, моя дорогая.

— Подождите меня в саду, Катарина.

Проходя мимо принца, Кати невольно вздрогнула, и слишком уж торопливо обошла его, едва не перейдя на бег.

— Леди Катарина, — уже у двери остановил ее насмешливый голос Его Высочества, — вы боитесь меня?

Не оборачиваясь, Кати тихо ответила вопросом:

— А вы еще сомневаетесь?

— Ах, да, — нарочито небрежно сообщил Дамиан, — его светлость просили передать вам, что до турнира не смогут появиться во дворце. Герцогу необходимо мно-о-о-о-ого тренироваться.

Судорожно вздохнув, Катарина повернулась и умоляюще взглянула на королеву:

— Ваше Величество, позвольте мне несколько дней провести в монастыре Святой Издары. Мне предстоит стать женой, и я хотела бы провести это время в молитвах и покаянии.

Еитара милостиво улыбнулась:

— Мне будет грустно без вас, Кати, но я поддерживаю ваше решение. Особенно учитывая тот факт, что вас сможет сопроводить герцог Виарта.

При всем своем желании, Дариан не мог воспротивиться решению матери, и счастливая Кати поспешила отклоняться.