Кати не смогла протянуть руку и взять испачканный кровью свиток. Она не могла и пошевелиться, раздавленная смертью того, к кому привязалась ее душа… Но хуже всего было то, что она единственная понимала, кто действительно виновен в смерти герцога Ларише…
— У меня тоже… будет к вам просьба, — каким-то чужим, не своим голосом произнесла Катарина.
— Я слушаю, леди, — шевалье склонился перед ней.
— Я прошу вас передать Ее Величеству, что… приняла решение… отречься от мирских радостей! — с усилием поднявшись, Катарина сняла с шеи кулон с гербом рода и передала пораженному ее действиями посланнику, — а это вы обязаны вручить королю. Отныне я подчиняюсь лишь светлым богам.
Шевалье принял родовой герб, но уже в следующую секунду, попытался воззвать к ее разуму:
— Леди Катарина, я искренне убежден, что это поспешное решение! И даже понимая каким тяжелым ударом стала для вас эта утрата, я не могу позволить вам… похоронить себя заживо!
— Ступайте, лорд. Я не изменю своего решения!
Взяв свиток, девушка побрела в свою келью, не в силах даже плакать, ибо сама мысль, что герцога больше нет, была болезненнее удара кинжалом. И все же она дошла, села на постель, дрожащими руками развернула свиток и зарыдала в голос — в конце послания, рукой принца было приписано: «Я посмел!».
Серые тоскливые дни, когда она снова и снова перечитывала послания герцога, прерывались сообщениями монахинь о том, что ее хотят видеть. Катарина отказывалась выходить и вновь перечитывала письма, которые знала уже наизусть. Но был посетитель, которого она обязана была выслушать.
— Леди Катарина, — высокий седовласый секретарь Его Величества с жалостью смотрел на бледную девушку, — Его королевское величество понимает, что невозможно измерить ваше горе, но просит прибыть во дворец.
— Я не поеду, — устало произнесла девушка. Передайте мои извинения Его Величеству.
— Его Величество болен, леди, — оборвал ее маркиз Ирото, — он не в силах приехать к вам и именно поэтому, просит вас прибыть во дворец. Вы еще не приняли сан, и мать настоятельница дала свое разрешение.
Она вспомнила доброе лицо короля Ранамира и… не смогла отказать.
Дворец сверкал огнями, когда карета въехала во двор. Катарина не стала переодеваться и во дворец вошла одетая в рясу послушницы. Уверенно поднялась по ступеням, следуя за маркизом, но в кабинет короля входила несмело. Ее обманули! Король Ранамир резво поднялся из-за стола и поспешил к ней навстречу:
— Катарина, дитя мое, как я рад вновь видеть вас!
Она позволила обнять себя, улыбнулась, когда король, как любящий отец потрепал по щеке, но слова Его Величества не радовали:
— Дитя мое, вы пугаете нас с королевой. Мы все понимаем, как сильно вы успели привязаться к герцогу Ларише, но вы молоды! Как можно в столь юном возрасте принимать решение о монашеском сане?
Кати отступила на шаг, понурив голову, спросила:
— И поэтому… вы сочли достойным обманывать леди, любящую вас как отца? Король весело подмигнул ей:
— Я мог бы приказать привести вас силой… Дариан порывался съездить за вами, но, как видите, решил действовать хитростью. Катарина, я давно хотел поговорить с вами.
Ее подвели и усадили в кресло, Ранамир устроился рядом, с нежностью посмотрел на девушку:
— Катарина, я понимаю вашу боль, но дитя мое — монастырь, это не выход, особенно для вас. Вы прекрасны как ангел, Кати, и добры, как и эти призрачные существа. Я знаю, что дворец тяготит вас, и не настаиваю на вашем проживании тут… по крайней мере, до тех пор, пока вы сами не пожелаете этого. Я предлагаю вам провести некоторое время в Школе Матиса, среди детей, которых вы так любите. И естественно, все приличия будут соблюдены — с вами отправятся две придворные дамы, — а затем шутливо-серьезно добавил, — Жду вашего решения.
Кати невольно улыбнулась. Она уважала и любила старого короля и его предложение так же было заманчиво.
— Я согласна, Ваше Величество.
— Очень-очень рад! Вы позволите старому человеку навещать вас? Кати кивнула с улыбкой, и король продолжил в своем приказном тоне:
— Тогда, дитя мое, немедленно ступайте к себе, снимите этот унылый хлам и подарите нам ваше общество за ужином, а на рассвете мы проведем вас.
Ночь в замке! Кати вздрогнула, испуганно сжалась и отрицательно покачала головой. Ранамир с удивлением проследил за ее реакцией, и в его вопросе, больше не было шутливых ноток:
— Катарина, кого вы так боитесь в моем замке?
— Мне бы хотелось… ночевать в другой комнате, — очень тихо попросила Кати, — или покинуть замок немедленно. И прошу вас — не спрашивайте ни о чем. Мне больно, я не хочу причинять боль и вам.
Король молча смотрел на нее, затем кивнул:
— Хорошо… Ступайте к Ее Величеству, она безумно скучает по своей маленькой фрейлине, а я прикажу, чтобы подготовили экипаж. Видимо придется вам, дитя мое, путешествовать ночью.
— Это будет чудесно, — с благодарностью произнесла Катарина, поднимаясь.
Король задумчиво проследил за выходящей из его кабинета девушкой, затем его посетила не слишком приятная мысль, и он решил догнать Кати.
Катарина быстро шла по длинному коридору, стараясь как можно скорее преодолеть безлюдный участок. Сердце испуганно сжималось каждый раз, когда ей казалось, что сзади раздаются шаги. И девушка шла все быстрее, часто оборачиваясь и едва не переходя на бег. Она обернулась в очередной раз, с облегчением выдохнула, увидев, что сзади никого нет, и тут ее схватили, сжали так, что не было возможности вдохнуть и тот, кого она так боялась, тихо произнес:
— Меня там нет, я здесь, Катарина!
Закрыв ее рот рукой, Дариан потащил девушку к ближайшим дверям. Слезы текли по щекам Кати, она в отчаянии вцепилась ногтями в его руку, в безумной надежде освободится, но казалось, Дариан и не замечает ее тщетных попыток.
Закрыв двери, принц прижал фрейлину к стене, и хрипло произнес:
— Дни без вас, моя Катарина, это пытка, которую я не в силах вынести!
Девушка замычала, забилась в его руках, но Дариан, победно усмехнувшись, вплотную занялся ее юбками, и застонал прикоснувшись к обнаженным бедрам.
— Катарина… моя Катарина…
Она билась в истерике, и каким-то образом извернувшись, укусила его за руку. Дернувшись, Дариан на секунду отпустил ее.
— Ненавижу вас, ненавижу! — закричала Кати. — Мерзкое, грязное, отвратительное чудовище!
Дариан схватил ее руки, прижал к стене, не давая возможности вырваться, и выдохнул ей в лицо:
— А я одержим вами, Катарина! С той самой секунды, как увидел в белом платьице на пристани! С той секунды как вас увел ваш брат! Вы мое наваждение, моя болезнь, мое дыхание!
Он склонился и начал покрывать поцелуями ее мокрое от слез лицо, а Кати с отчаянием выкрикнула:
— Лучше убейте меня! Я не вынесу этого больше, не вынесу! Если вы прикоснетесь ко мне снова, я выпрыгну с башни, я убью себя…
Но принц не слушал ее слов, целенаправленно развязывая ворот монашеской рясы, и Катарина взмолилась:
