Тесная готическая комната с высокими сводами,
когда-то Фаустова, в том виде, в каком он ее оставил.
Из-за занавески выходит Мефистофель. Когда он ее отдергивает, оглядываясь назад, в глубине становится виден Фауст, лежащий без движения на старой прадедовской кровати.
Мефистофель
Лежи, несчастный, в забытьи. Кого ошеломит Елена, Отдаст ей помыслы свои И уж не вырвется из плена. Хожу по комнате и в ней Встречаю прежнюю картину. Раскраска окон лишь темней, Да больше стало паутины. Все тут — до высохших чернил, Бумаги и пера огрызка, Которым Фауст закрепил Диаволу свою расписку. В пере остался крови след Как бы напоминаньем старым. Реликвий редких кабинет Гордился б этим экземпляром. И шуба на крюке цела, — Я в ней над новичком смеялся, — Он, верно, до сего числа В услышанном не разобрался. Сниму одежду на меху. Ведь только в одеянье этом Вы можете с авторитетом Молоть любую чепуху. Но что ученому дано, То черту не разрешено. Снимает и встряхивает меховой плащ, из которого вылетают моль, кузнечики и прочие насекомые.
Хор насекомых
С приездом, с приездом, Старинный патрон: Твоим появленьем Наш рой привлечен. Ты сеял нас редко Числом небольшим, И тысячью тысяч Теперь мы кишим. Таинственно скрытен Лукавец и плут, А вши прямодушно Наружу ползут. Мефистофель
Рад видеть этот молодой приплод. Вы только сейте, урожай придет. Еще раз плащ встряхну. Поодиночке Взлетает моль из ветхой оболочки, Жучки, букашки, живо по углам! Скорей запрячьтесь глубже в старый хлам! В забытые глухие закоулки, На дно пустой рассохшейся шкатулки, Между горшечных пыльных черепков, В пергаменты, в глазницы черепов. Под этой гнилью и негодным ломом Естественно водиться насекомым. (Надевает плащ.)
Накину вновь я этот балахон, Как будто важным званьем облечен, Но мало называться принципалом, Иметь студентов надо под началом. Звонит в звонок, издающий гулкий пронзительный звук, от которого содрогаются стены и сами собой отворяются двери.
Фамулус [153] (шатающейся походкой входит по длинному и темному коридору)
