Он развернулся и с помощью Альбина и Райнульфа направился в замок, приглашая гостей следовать за собой. Они поднялись наверх по винтовой лестнице, расположенной внутри одной из угловых башенок. Узкий лестничный проход освещался закрепленными в каменной кладке факелами, которые нещадно чадили и воняли. Внутри было сыро, сквозняк продувал всю башню сверху донизу. Годфри прошел на второй этаж, и остальные последовали за ним.

Мартина услышала этот звук еще с лестницы — это было низкое, угрожающее глухое рычание. Локи зашипел и, взъерошив шерсть, выпустил когти. Войдя в большой зал, Мартина крепко сжала кота и попятилась, обводя глазами его обитателей — людей и собак.

Это была огромная комната, размерами даже больше, чем аудитория, где читал лекции Райнульф, но, конечно, далеко не такая величественная — просто громадная каменная клетка, напоминающая пещеру, неимоверно высокая, широкая и длинная. Окон в ней было немного и все они были очень маленькие для такого огромного помещения, но зато толщина стен в сводчатых проемах составляла примерно три человеческих роста. Вся мебель состояла из поставленных рядами длинных столов. Возле них сновали слуги, убирая объедки после ужина.

У противоположной стены в низком открытом очаге потрескивал огонь. Над очагом был закреплен конусообразный навес, но дым, минуя дымоход, собирался под закопченным потолком и висел там едким и смрадным слоистым облаком. На стене над очагом висел боевой топор неимоверных размеров, украшенный огромными кабаньими клыками. По всем стенам были развешаны набитые соломой головы лосей и оленей с большими и развесистыми, как деревья, рогами.

Вокруг всего зала, где-то посередине его высоты, между полом и потолком проходила галерея, имеющая выходы в помещения третьего этажа. Сейчас в одном из этих арочных проемов стояла какая-то женщина и с любопытством смотрела вниз на Мартину, будто изучая некоего редкого зверька. «Эта женщина сама похожа на диковинную птичку в ярком оперении, пойманную неизвестно где и запертую в этом то ли хлеву, то ли курятнике, называемом замком», — подумала Мартина.

На вид женщине было около тридцати, она была очень худа и, пожалуй, даже красива, но какой-то неживой, искусственной красотой. Она напоминала какое-то породистое животное. Кожа ее казалась неестественно бледной, а румянец на щеках — слишком ярким, видимо, от чрезмерно большого количества белил и краски. Вся она была увешана драгоценностями, на ней было пурпурное платье, очень узкое в талии и в бедрах. «Наверняка оно стянуто у нее на спине шнурками, — догадалась Мартина, — как это теперь модно в Париже. Очевидно, она замужем, так как голова ее покрыта накидкой». Явно подражая манерой одеваться королеве Алиеноре Аквитанской, женщина надела поверх платья кушак, накинула на лицо прозрачную вуаль и закрыла шею доходящим до подбородка стоячим накрахмаленным кружевным воротничком-барбеткой. Позади нее стояла другая женщина, одетая примерно так же, но в платье розового цвета и без вуали, с простым и невыразительным лицом.

Со стороны очага послышалось ворчанье собак. За одним из столов сидел тощий и лысый монах и, отрезая ножом большие куски мяса от полуобглоданной оленьей ноги, швырял их своре собак. Это были охотничьи собаки — волкодавы, спаниели и один мастифф. И хотя собаки, жадно урча, клацали зубами, ловя куски на лету, они косили в сторону Мартины горящими глазами, очевидно, уже учуяв запах кошки. Мастифф уставился на Локи немигающим взглядом, дрожа от нарастающей злобы.

— Ну вот, сейчас начнется забава, — сказал Лорд Годфри осклабившись.

И словно услышав его слова, все собаки, включая мастиффа, как по команде, разом рванулись через зал, перепрыгивая через столы и скамьи. Они опрокинули один стол, разбив большую суповую миску, и ее содержимое выплеснулось на устланный соломой деревянный пол. Слуги сумели поймать и удержать трех или четырех собак, но одна из них — огромный волкодав — ухитрилась вывернуться из их рук и скачками понеслась прямо на Мартину, обнажив белые клыки.

Торн выступил вперед, схватил Мартину за плечо и оттащил назад, вжав в стену и заслонив своим телом. Волкодав прыгнул прямо на него, но Торн молниеносным и точно рассчитанным ударом кулака сбил его на лету, и огромный пес, скуля и извиваясь, грохнулся на землю. Обернувшись, Торн увидел, что слуги уже привязывают остальных собак, но не отошел от Мартины и крепко стискивал ее плечо своей железной рукой.

Мартина была высокой, можно было сказать, что она даже широка в кости, но рядом с Торном она казалась маленькой девочкой. Он был выше ее, с длинными руками, массивными плечами, а его грудная клетка, вздымавшаяся под туникой, напоминала скалу. Когда он придавил ее к стене всем телом, она почувствовала флюиды тепла, исходящие от его мускулистых бедер. Ей вдруг инстинктивно захотелось обвить его руками, и Мартина поняла, что если бы не Локи, которого она крепко прижимала к груди, она бы так и сделала.

Мартина заерзала, пытаясь отодвинуть Торна от себя. Он посмотрел на нее сверху вниз, и, улыбнувшись, освободил ее, скользнув, словно невзначай, ладонью по ее плечу. Мартина мгновенно отстранилась от него. Слуги уже окружили всех собак, а лорд Годфри катался по полу и оглушительно хохотал.

Женщина в пурпурном платье уже спустилась в зал и теперь приближалась к Мартине; на кожаном ремешке вокруг ее запястья висела какая-то палка с серебряной рукояткой. Женщина была маленького роста и очень худая, но внешность и манеры говорили о том, что это благородная дама.

Собаки, сбившись в кучу, сидели у очага, с напряженным вниманием поедая глазами Мартину и Локи. Один волкодав оказался в нескольких метрах от Мартины, как раз на пути идущей женщины. Она поравнялась с ним и с нескрываемым отвращением занесла руку с палкой над головой. Пес ответил глухим ворчаньем, и тут женщина внезапно с нескрываемой злобой ударила собаку. Пес отвернулся и, съежившись, поплелся прочь.

— Леди Мартина, — сказал Торн. — Позвольте представить вам леди Эструду Фландрскую, жену сэра Бернарда.

— Миледи, — кивнула Мартина.

Эструда изучала ее с явным удивлением.

— Не могу поверить, что она невеста сэра Эдмонда. Судя по внешности, она скорее невеста самого Господа нашего, Иисуса Христа, — повернувшись к присутствующим, громко сказала она.

Лорд Годфри, монах и женщина в розовом платье добродушно рассмеялись, сэр Торн оставался невозмутим.

— Какое у вас мрачное лицо, сэр Торн! — Эструда капризно надула губки. — Не беспокойтесь. Разве я не обещала вам, что буду добра к ней? Я буду обращаться с ней как с родной сестрой.

— Добро пожаловать в Харфорд, сестра Мартина! — сказала Эструда, протянув к Мартине свои костлявые руки и улыбнувшись ярко накрашенными губами.