Боюсь, что ему не очень-то это по душе. Правда, Таддеус?

– Да уж, мисс Мерлин, не по душе. По мне, так лучше бы где-нибудь лежать тут и попивать чаек, оттопырив мизинец. Тут все так делают.

Таддеус был, как обычно, ворчлив, он неохотно встретился взглядом с Рансомом. Через секунду он беспомощно пожал плечами и опустил глаза.

– Мне очень жаль, что вам приходится принимать меня больной, – сказала Мерлин. – И очень любезно с вашей стороны, мистер герцог, что вы приютили нас. Особенно учитывая, что вы даже не знали, как меня зовут. Но сейчас мне уже гораздо лучше, уверяю вас. Думаю, мне нужно уехать домой, как только позволит врач.

Рансом схватился руками за голову и взъерошил волосы – он и не вспомнил, насколько тщательно, по его настоянию, камердинер причесывал его этим утром.

– Вы не помните несчастный случай, который произошел с вами?

Складочка вновь появилась между ее бровей. Она медленно покачала головой.

– Тогда скажите мне, – мягко сказал он, – что было перед тем, как вы проснулись?

Она закусила губу:

– Кто-то кричал на меня… чтобы я открыла газа.

– До этого, мисс Ламберн. Еще раньше.

Она сильнее нахмурилась и потрогала пальцем нижнюю губу. Затем поморщилась, и на лице проступило недовольство.

– Таддеус, у меня болит голова.

– Это на пользу, мисс. Ответьте-ка лучше герцогу на вопрос.

– Но…

– Нет уж, мисс Мерлин, не юлите. Он так тут о вас заботился, а вы не хотите ответить на простой вопрос.

В болезненной сосредоточенности она теребила нижнюю губу. Рансому захотелось взять ее на руки, как ребенка.

– Даже не знаю, в самом деле… Ничего особенного, – тихо сказала она наконец. – Просто я была дома. Работала над конструкцией крыла.

Она посмотрела Рансому в лицо:

– Понимаете, мистер герцог, я изобретаю летательную машину. Может быть, вы захотите взглянуть на чертеж?

В памяти его всплыло, как они разговаривали когда-то. Стоя в грязном коридоре своего дома, она с точно таким же выражением робкой надежды сказала ему: «Вы можете взять себе столько экземпляров, сколько захотите…»

– Я поняла! – вдруг воскликнула она. – На меня рухнули эти подмостки в сарае, да? Я так и знала! Мне нужно было разобрать их сразу же, как только ты, Таддеус, попросил. Какая же я несобранная!

– Да уж, – печально сказал Таддеус, встретив горькую улыбку Рансома. – Уж это точно, мисс.

– И все-таки не понимаю, как я оказалась здесь, в доме мистера герцога, – добавила она, бросив робкий взгляд на Рансома. – Хотя, конечно же, это очень любезно с вашей стороны.

Он ничего не ответил, лишь отошел и встал у окна. Разглядывая розовый сад, он пытался сосредоточиться.

То, что она его забыла, стало тяжелым, болезненным ударом и, вопреки логике, сильно задело его гордость – как будто он так мало для нее значил, что память о нем не смогла уцелеть.

Она прекрасно помнила Таддеуса, помнила свой дом, какие-то подмостки и даже ежика. А Рансома вспомнить не могла.

И не только его, напомнил себе Рансом. Она не узнала ни имени Вудроу и близнецов, ни Фолкон-Хилл. Несомненно, падение стерло из ее памяти целый пласт жизни, начиная с какой-то расплывчатой даты еще до того, как он встретился с ней.

Он обернулся и посмотрел на Мерлин. Однако в данной ситуации есть свои преимущества. Целую жизнь он учился искусству, не упуская момент, перехватывать инициативу. Если перед ним открывалась блестящая возможность, то просто пройти мимо он уже не мог. С неожиданной решимостью он придвинул к кровати стул и сел. Он взял ее за руку и ласково задержал в своих ладонях:

– Мерлин, представляю, что ты почувствовала. Это так неловко… и даже немного страшно, когда вдруг просыпаешься в незнакомом месте. Правда?

Пальцы ее напряглись в его руках. Она опустила глаза:

– Ну да… немножко.

Указательным пальцем он погладил тыльную сторону ее ладони:

– Понимаешь, из-за случившейся аварии ты кое-что забыла. И даже довольно много. Ты это понимаешь, да?

В поисках подтверждения она взглянула на Таддеуса из-под ресниц. Старик молчал. Подумав, она кивнула.

– Ты не помнишь меня, – продолжил он, собираясь совсем чуть-чуть согрешить против искренности. – И это очень… смущает. Посмотри же на меня, Мерлин! Посмотри на меня очень внимательно. Ты уверена, что действительно ничего не помнишь о том, кто я такой и почему ты здесь?