правдой.

– Мадемуазель Грейнджер, – прошептал он едва слышно – гость мадемуазель Бернар – это барон Реншо!

Очевидно, такое откровение было предназначено для того, чтобы произвести впечатление на Шарлотту. Но девушка лишь пожала плечами. Она никогда не слышала об этом джентльмене.

– Можно мне хотя бы присесть, месье…

Француз поднял глаза к небу. Почему англичане так бестактны?

Но он все же осторожно взял ее за руку.

– Мадемуазель Грейнджер, барон Реншо – псевдоним принца Уэльского.

Шарлотта ошеломленно подняла на него глаза. Управляющий пожал плечами: типично галльский жест.

– Принц вряд ли будет доволен, если узнает, что я позволил кому-то ожидать, пока… пока…

– Вы совершенно правы, – кивнула Шарлотта, лихорадочно соображая. Сегодня ей уже не поговорить с Сарой. Но завтра та, вне всякого сомнения, будет на похоронах княгини. Может, Шарлотте представится возможность попросить ее о свидании?

Девушка слегка покачнулась, и француз увидел, как осунулось ее тонкое лицо, какие огромные круги залегли под глазами.

– Думаю, мадемуазель Грейнджер, вы нуждаетесь в отдыхе и должны подкрепить силы перед возвращением на виллу «Ундина». Жак!

Он повелительно щелкнул пальцами.

– Тимбалы[3] с камбалой Гримальди для мадемуазель Грейнджер, а также мусс «Монте-Карло» и бутылку шампанского. «Хайдек Монополи»!

Шарлотта, почти не сопротивляясь, позволила увести себя в зал ресторана, полупустой в это время, между пятичасовым чаем и обедом. Только когда перед ней поставили камбалу Гримальди, она поняла, как голодна. Как давно ела в последний раз. Филе камбалы подавалось с трюфелями и маленькими крабами, политыми маслом, сливками и посыпанными сыром. Все это было завернуто в восхитительно воздушное слоеное тесто.

Мусс «Монте-Карло» представлял собой меренги со взбитыми сливками, посыпанные засахаренными фиалками, и показался Шарлотте поразительно вкусным. И хотя она протестовала, уверяя, что никогда не пьет шампанского, ни Жак, ни месье Флери не хотели ничего слышать и наотрез отказались подавать лимонад. Как ни странно, шампанское подкрепило и освежило ее.

Когда с обедом было покончено, управляющий добродушно объявил:

– А теперь, мадемуазель, я велел подать коляску, которая отвезет вас на виллу.

На какой-то момент Шарлотта задумалась. Посмеет ли она рассказать о своих обстоятельствах любезному французу? Может, он позволит ей остаться под крышей отеля? Мысль о возвращении на виллу наполняла ее ужасом.

Но она решительно подавила неразумный порыв. Управляющий и так был с ней более чем добр. Она не имеет права ему навязываться! Кроме того, ее долг – остаться на вилле и провести последнюю ночь у тела княгини.

Она потихоньку скользнула в переднюю, боясь встретить князя. Мария поспешила к ней, но Шарлотта предостерегающе прижала палец к губам:

– Ш-ш-ш, Мария! Не хочу, чтобы князь узнал о моем присутствии.

Хорошенькое личико горничной омрачилось презрительной усмешкой.

– Не стоит бояться, мадемуазель! Князь, – яростно выплюнула она, – развлекается со шлюхой!

Подобное обозначение уличной женщины было самым грязным, на которое оказалась способна Мария.

– В таком случае мы проведем ночь у тела княгини Натальи, – ничуть не расстроившись, ответила Шарлотта.

– А потом, мадемуазель? Вы уедете?

– Да, Мария. Вернусь в Англию, – кивнула девушка.

– Я тоже вернусь в Ниццу, – злобно прошипела Мария. – Лишнего дня не останусь в доме этого… этого животного!

Эта ночь для Шарлотты прошла спокойно и безмятежно. В темноте мерцали свечи, зажженные в головах и ногах покойницы. Тишину нарушал только тихий перестук четок, которые перебирала Мария. Шарлотта открыла Библию и нашла утешение в словах, которые так часто цитировал отец.

Утром князь встретил Шарлотту взглядом, полным бессильной ярости. Отказ только воспламенил его похоть. Проклятие! Он получит ее любой ценой, а до этого момента ей не видать ни франка!

В мраморно-белые руки княгини вложили крестик. Шарлотта в черном, позаимствованном у Марии платье наконец-то ощутила себя одетой соответственно печальному случаю.

Вскоре прибыли люди, которым предстояло нести гроб. Все церкви Монте-Карло звонили по усопшей, пока кортеж двигался от виллы «Ундина» сначала на заупокойную службу, а потом на кладбище.

Катафалк ехал медленно, и черные плюмажи коней покачивались в такт неторопливому ходу. Эдуард, принц Уэльский, предпочел бы провести свой второй день в Монте-Карло в более веселых развлечениях, но этикет требовал, чтобы он посетил похороны. Кроме того, он обожал едкое остроумие и острый ум княгини.

Здесь были члены семьи Романовых, польские и французские аристократы. Леди Пителбридж была закутана в черный тюль. Графиня Бексхолл, несмотря на жару, накинула на плечи черные соболя.

Сара надела платье из черной парчи и держала в руках букет белой сирени, перевязанный черной шифоновой лентой с длинными концами. Стройная шея выступала из кружевного воротника а-ля Мария Стюарт. Непокорные волосы прикрывала черная вуаль из тончайшего шелка.

Среди идущих в процессии выделялся граф Шандор Кароли, на голову возвышавшийся над остальными. Темные глаза смотрели мрачно. Красивое лицо казалось грозным.

Шарлотта, шагавшая за гробом рядом с Марией, в толпе слуг, поспешно отвела глаза, каждой клеточкой ощущая его присутствие.

Князь Виктор, как казалось окружающим, изнемогал от скорби по матери. Шарлотта грустно покачала головой. Интересно, куда он дел свою шлюху?

За процессией медленно ехали экипажи, на которых скорбящим предстояло возвращаться с кладбища в свои отели и виллы. Шарлотта попыталась было подобраться поближе к Саре, но остановилась, словно споткнувшись. Сару поддерживал под руку высокий широкоплечий мужчина. Актриса кокетливо прижималась к нему.

Короли Бельгии и Сербии уже уехали. Принц Уэльский садился в экипаж. Великие князья и княгини исчезли. Шандор подсадил Сару в ее коляску и сел сам. Шарлотта беспомощно смотрела на них. Она упустила свой шанс. Придется еще раз посетить «Отель де Пари», и тогда управляющий окончательно потеряет терпение. Мало того, существует вполне реальная возможность столкнуться с самим графом Кароли!

Жюстен де Вальми заметил Шарлотту, стоявшую в стороне и окруженную слугами и любопытными монегасками. И хотя она была одета как служанка, в своем простеньком платье выглядела прелестной и очень одинокой.

Граф извинился перед спутниками и решительно направился к ней.

Экипаж Сары следовал за длинной процессией колясок и ландо с королевскими гербами. Шандор увидел, как остановился Жюстен, как Шарлотта подняла на него грустные глаза, как кивнула, после чего де Вальми усадил ее в свою викторию.

Укол ревности отозвался болью в сердце. Она нуждается в помощи, а он собственным глупым поступком восстановил ее против себя. Теперь он последний человек на земле, к которому обратится Шарлотта.

Граф угрюмо поморщился, и даже Сара не посмела прервать течение его невеселых мыслей.

– Мои соболезнования и извинения, – начал Жюстен, снимая цилиндр и кланяясь. – И мой экипаж в вашем распоряжении, Шарлотта. Обещаю, что повторения сцены, случившейся на прогулке, больше не будет.

Его взгляд был искренним и сочувственным. А она так устала. Наконец сказалась ночь без сна у тела усопшей и длинная дорога на кладбище под палящим солнцем.

– Благодарю вас, граф де Вальми. Буду очень рада вернуться в Монте-Карло вместе с вами.

Легкая улыбка коснулась губ Жюстена. Он взял Шарлотту под руку и проводил к ландо.

– Поскольку теперь мы друзья, а не просто знакомые, умоляю обращаться ко мне просто Жюстен. Непрерывное повторение моего титула слишком живо напоминает мне о моих кредиторах.

Экипажи ехали медленно, оставив княгиню одну, на месте последнего приюта, высоко над городом, который она так страстно любила. Башни казино виднелись даже отсюда.

Шарлотта понемногу успокаивалась. Княгиня была бы довольна. Наверное; она знала, какой вид открывается отсюда, и потому так настаивала на том, чтобы быть похороненной именно здесь.

– Я впервые имею удовольствие видеть вашего будущего монарха. Он кажется человеком, умеющим наслаждаться жизнью.

– Я тоже в этом уверена, месье граф… Жюстен. И знаю, что он очень серьезно относится к своим обязанностям.

Глаза Жюстена лукаво сверкнули. Очевидно, Шарлотта ничего не знает о частной жизни своего будущего короля. О прелестной миссис Эдвард Лэнгтри, которой посчастливилось стать любовницей принца, признанной не только его многострадальной женой, но и самой королевой Викторией.

Правда, Джерсейская Лилия почему-то отсутствовала в Монте-Карло. Натуре принца Уэльского была не свойственна верность, будь то жена или любовница. Приезжая во Францию, он искал новых развлечений. Вне всякого сомнения, он уже успел посетить Париж, прежде чем отправиться в Монте-Карло, и, уж конечно, не тратя времени, заручился обществом волшебницы Сары.

Экипажи медленно спускались с горы. Солнце сверкало на лошадиных сбруях, на блестящих шляпах кучеров. И без того красные лица были покрыты потом: бедняги изнывали под своими пальто с пелеринами.

Монте-Карло нежился под солнцем. Клумбы мадам Блан, пестреющие экзотическими цветами, напоминали радугу. В порту, на фоне лазурной воды, белели