продолжала жизнерадостно болтать Шарлотта. – Он вовсе не такой, как я думала. Правда! Иной раз хозяин бывает суров на вид, это верно, но зато никогда и голоса не повысит! А Колин... Знаешь, мой постреленок без ума от него! Только и твердит, что, когда вырастет, будет таким же, как граф. Тогда, мол, и лошадь у него появится под стать Шторму!

– Ничего удивительного, что он понравился Колину, – кивнула Оливия, и взгляд ее смягчился. Колин давным-давно утратил прежнюю застенчивость и теперь трещал, как сорока. А любимой темой его разговоров был Доминик... и, конечно, черный как ночь Шторм. – Мне показалось, что и Колин ему нравится.

Разговор незаметно перешел на другое. Вскоре они добрались до деревни. Оливия, попрощавшись, уже готова была свернуть на тропинку, которая вела к ее дому, как вдруг услышала громкие голоса. Судя по всему, возле церкви собралась толпа. Оливия озадаченно нахмурилась: ее слуха коснулись испуганные вопли и брань.

Обменявшись недоуменными взглядами, они обе как по команде посмотрели в ту сторону, откуда доносился шум. Шарлотта прищурилась.

– Глянь-ка, там и моя мамаша, – присвистнула она.

Взгляд Оливии рассеянно обежал взбудораженную толпу. Да, Шарлотта не ошиблась: в самом центре она заметила Бриджит, мать Шарлотты.

Не сговариваясь, они почти бегом кинулись по дороге к церкви. В эту минуту седая женщины отделилась от толпы. Она увидела бежавших к ней Оливию и Шарлотту, и из ее груди вырвался крик:

– Шарлотта!

– Что случилось, мама? – Подбежав, Шарлотта обняла ее. – Что с тобой?

– Его украли, – забормотала Бриджит, и слезы градом побежали по морщинистым щекам. – Кто-то похитил его!

– Кого, мама? – Глаза Шарлотты расширились от ужаса. – Скажи, кого?

– Колина! – в голос зарыдала Бриджит. – Это я во всем виновата, Шарлотта! Можешь прогнать меня обратно в Ирландию, но только не сейчас. Сначала надо отыскать его!

Шарлотта задрожала с головы до ног. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

– Как это случилось? – резко спросила Оливия, которая первой пришла в себя.

– Сдается мне, это было часа два назад. Мой маленький ягненочек, он спал в своей постельке. Я тоже уже стала задремывать... как вдруг... будто что-то меня толкнуло. Должно быть, и впрямь уснула, старая. – В голосе Бриджит слышалась мука. – Потом дверь скрипнула. Подскочила я, бросилась в комнату, а там уж пусто!

Лес подступал почти к самым дверям домика, где жила Шарлотта.

– Может, парень просто решил прогуляться в лесу, да и заблудился? – предположил кто-то в толпе.

– Нет! – выкрикнула Шарлотта. Ее лицо было белым как простыня. – Колин всегда боялся ходить один в лес. Он даже за дом боялся зайти... разве что со мной или с бабушкой.

– Его унесли! – причитала Бриджит. Из глаз ее катились горькие слезы. – Я выбежала на крыльцо и заметила на земле, у самой стены, чьи-то следы. Они вели к двери. А раньше их там не было, готова поклясться на чем угодно! – Старушка снова зарыдала. – Кто угодно мог подойти и заглянуть в окно... увидеть, что мы спим... Кто угодно мог прокрасться в дом и забрать его из кроватки!

Инстинкт подсказывал Оливии, что нет ничего легче унести спящего мальчика и скрыться с ним в лесу. Но она попыталась заглушить эти мысли.

– Должен же он быть где-то... – неуверенно начала она.

– Мы обыскали все вокруг, – перебил ее голос преподобного Холдена. Лицо священника осунулось и потемнело от тревоги. – Мне самому страшно это говорить, но, похоже, Бриджит права. Кто-то похитил Колина... и маленькую Люсинду.

– Люсинду? – прошептала Оливия. Кровь застыла у нее в жилах.

Боже, Боже, Люсинда... такая очаровательная, нежная девочка... чуть моложе своей сестры Джейн. Только сейчас она заметила в толпе Джейн. Перехватив ее взгляд, девочка бросилась к Оливии и спрятала у нее на груди залитое слезами лицо.

– О мисс Шервуд! – причитала она. – Люсинда исчезла! Утром пошла на скотный двор надоить молока и не вернулась. Папа послал меня поискать ее... Я искала, искала, а ее нигде нет...

Страх холодными пальцами стиснул горло Оливии. Боже милостивый, лихорадочно думала она, оба пропали, Колин и Люсинда! Не может быть, чтобы это было простым совпадением. Только не оба сразу... Взяв себя в руки, она ласково провела рукой по спутанным волосам Джейн.

– Постарайся не плакать, Джейн. Мы их найдем, и очень скоро! – Оливия пыталась успокоить девочку, но в душе понимала, что ее слова – лишь пустое обещание. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной.

– А если нет, мисс Шервуд? Что тогда? – Джейн подняла на нее умоляющие глаза.

Оливия не ответила. Она могла лишь молиться, чтобы этого не случилось. Вдруг из разъяренной толпы раздался крик:

– Это цыгане! Они воруют детей!

Ропот гнева, подобно глухому шуму приближающейся бури, пробежал над головами людей.

– Так оно и есть! – поддержал другой. – Всем известно, они воруют все, что под руку попадется! И детей тоже!

–  Особенно детей! – присоединился третий.

– Пошли, перероем этот проклятый табор! Вдруг они там! – шумела толпа. Руки сами собой сжимались в кулаки. Разъяренные крики слились в один многоголосый рев. Сам воздух над толпой, казалось, сгустился, как во время грозы. Один из мужчин, отделившись, выступил вперед.

– Отыщем наших детей! – взревел он.

К нему присоединился другой, потом еще один... и еще. Будто штормовая волна, толпа хлынула за ними туда, где расположился табор. Даже деревенский констебль присоединился к ним.

– Мисс Шервуд, – задыхаясь, крикнула Джейн, – куда они?

– Будет беда, – помертвевшими губами прошептала Оливия, но тут опомнилась. Взяв себя в руки, она тихонько подтолкнула Джейн к деревне. – Беги домой, милая, – велела она.

– Оливия, ты думаешь, это правда? – Шарлотта вцепилась ей в рукав. – Ну, что цыгане забрали Колина и Люсинду?

– Конечно, нет! Это просто чушь! Выдумки глупых старух! – возмутилась Оливия. – Во всем этом нет ни капли правды! – Какое-то неосознанное чувство повелело ей встать на защиту цыган. При мысли о том, что может случиться, в глазах Оливии появилось отчаяние. Надо попробовать остановить их. – О, Шарлотта, я не могу позволить им сделать это! Я пойду туда! Господи, ведь там же женщины и дети! Может произойти несчастье!

– Я иду с тобой... – Шарлотта решительно вытерла слезы.

– Нет, милая, оставайся с матерью! – покачала головой Оливия. – Сейчас только ты можешь ей помочь. – Взяв молодую женщину за плечи, она решительно подтолкнула ее к дому. – Все будет хорошо, я обещаю!

Подобрав юбки, Оливия бросилась за толпой, на ходу умоляя остановиться, подумать, что делают. На нее не обращали внимания. Вдруг она заметила в толпе Уильяма и вспомнила, что в войну он был офицером. Может быть, ему окажется под силу остановить обезумевших людей, воззвать к чувству справедливости. Оливия кинулась к нему, стараясь пробраться сквозь толпу, но чья-то рука бесцеремонно отшвырнула ее в сторону. Даже не успев сообразить, что произошло, Оливия оказалась на земле. От удара у нее перехватило дыхание, разодранные в кровь ладони и колени ныли. К тому времени как она пришла в себя, разъяренная толпа уже была у цыганского табора.

Оливия бросилась вслед за людьми, умоляя остановиться, выслушать, но ее, казалось, даже не слышали. Теперь остановить этих людей могло лишь чудо. Несколько смуглых мужчин, сидевших вокруг костра, поднялись им навстречу. Раздались крики, ругань. Озверевшая толпа рванулась вперед, и цыган просто смяли. Лавина обезумевших людей хлынула в табор. Они рассыпались по шатрам и повозкам, избивая всех, кто попадался им на пути, и вышвыривая на землю все, что находили. Вскоре вся земля была покрыта разноцветным тряпьем. Цыгане ничего не смогли поделать: их было намного меньше. Перепуганные насмерть женщины сгрудились, пряча ревущих от страха детей в складках ярких юбок. В их темных глазах метался ужас. Ломая руки в отчаянии от собственной беспомощности, Оливия могла только смотреть, как толпа в ярости громит табор в поисках Люсинды и Колина. Она была потрясена до глубины души. Здравый смысл отступил. Теперь этими людьми двигали лишь отчаяние и жгучая ненависть.

Краем глаза она вдруг поймала в стороне какое-то движение и обернулась, с ужасом заметив выбиравшегося из-под складок шатра Андре. Он шатался, не в силах держаться на ногах. Вдруг к нему подскочили двое и один из них занес над головой юноши сучковатую дубинку... Как сквозь сон, Оливия услышала свой сдавленный крик. Вдруг низкий властный голос перекрыл оглушительный рев толпы:

– Какого дьявола?! Что здесь происходит?

Это был Доминик.

Сидя на спине Шторма, гордый и властный, словно сам Князь Тьмы, он высился среди толпы, и сразу наступила тишина. Ветер трепал расстегнутую почти до пояса рубашку. Испуганные его искаженным яростью лицом, крестьяне затихли и опустили кулаки.

Николас, вожак табора, выбравшись из толпы, подошел к Доминику. Размахивая руками, он прокричал что-то по-цыгански, и Оливия заметила, как лицо Доминика почернело от гнева. Губы его раздвинулись, обнажив белые, как у волка, зубы.

– Вы нашли тех, кого искали? – Взгляд его, полный ледяного презрения, обежал лица столпившихся вокруг него людей. – Нашли? – требовал он ответа.

– Нет, – подавленно пробормотал кто-то.

– Тогда убирайтесь!

– А как насчет вас, ваша милость? – послышался из толпы издевательский голос. – В ваших жилах ведь тоже течет цыганская кровь! Может, это вы и украли наших детей?

– Верно, – поддержала толпа. – Сами-то вы где были, когда они исчезли, а?

Ропот нарастал, становился все громче. Казалось, настроение толпы вдруг переменилось, теперь ее ярость была