засмеялась Фиона. – Маленькие, беспомощные существа; их выбросили в лесу, одиноких, без мамы, голодных и испуганных. Как Кайра с Лайамом могли не подобрать их?

– И по-твоему, это означает, что им можно сидеть у меня на столе?

– Всего один разочек. – Фиона чмокнула мужа в щеку. – Тем более что твоего отца нет дома. Ну как, убедился, что Лайам жив-здоров? – Она задорно посмотрела на Лайама, сидевшего напротив Кайры. – Не считая сломанной ноги, конечно. Кайра мне рассказала, как это случилось. Ты разозлил нескольких мужчин, да, Лайам?

– Вообще-то я начинаю думать, что это женщина послала их избить меня и сбросить со скалы, – ответил Лайам, накладывая себе на тарелку хлеб, сыр, холодную куропатку и хмуро глядя на котенка, усевшегося рядом с его тарелкой. –Ты сожрал мою баранину, маленький поросенок. Ничего больше не получишь.

Кайра вспомнила все, что говорила леди Мод, и ахнула, поняв, что Лайам прав.

– До чего странный поступок со стороны женщины, которая называла вас «мой сладенький принц».

Сигимор ухмыльнулся, а Лайам застонал:

– Леди Мод отравляет мне жизнь. Если она не прекратит эту безумную игру, ее муж и в самом деле меня убьет.

– Придется нам с этим разобраться, – решительно сказал Сигимор. – Мы не можем позволить, чтобы он убил нашего сладенького принца.

– О Господи! – пробормотала Кайра, поняв, что дала родственникам пищу для вышучивания Лайама. – Извините, Лайам.

– Вам есть за что извиняться, – буркнул он и, не в силах больше видеть, как котенок провожает взглядом каждый кусок, который он подносит ко рту, бросил ему кусочек мяса. – Однако моя проблема не самая главная.

–  Да, битва за освобождение Арджлина будет предшествовать твоим романтическим заморочкам.

– С леди Мод нет никаких заморочек, потому что она замужем. К несчастью, муж верит, что между нами что-то было, но, как ты правильно сказала, это сейчас не важно. Меня больше всего заботят Арджлин и Рауф.

Сигимор кивнул и налил себе эля.

– Этот человек – нарыв, который надо вскрыть.

– Так вы его знаете? – удивилась Кайра.

– Я никогда с ним не встречался. – Сигимор пожал плечами. – Иначе мы бы сейчас не имели с ним проблем. Зато я видел, на что он способен. Он прямо как бешеный зверь. Убить его – значит сделать доброе дело.

Кайра почувствовала, как напряглась Фиона, и, повернувшись к ней, увидела, что та в упор смотрит на мужа.

– Ты собираешься воевать? – спросила Фиона у Эвана.

– Да, я думаю присоединиться к борьбе, и на то есть причины. Этот человек убил мужа Кайры, чуть не убил и ее, украл их земли, и, по словам Сигимора, те, кого он не убил, считают, что лучше бы им было умереть. Разумеется, я не собираюсь мчаться завтра с утра, это дело требует обдумывания.

Фиона медленно кивнула, но Кайра чувствовала, как она напряжена. Сэр Эван, кажется, тоже понял это, потому что, взяв руку жены, стал поглаживать ее большим пальцем. Об этой стороне войны Кайра не думала: ни о мужчинах, которые воюют и умеют страдать, ни о любящих женщинах, которым остается ждать и молиться о благополучном возвращении мужей. Она захотела сказать, что не надо так беспокоиться, что она никому не позволит сражаться вместо нее, но назад хода не было: Лайам уже все рассказал своим родственникам, и, как говорил ее отец, в них закипела кровь.

Они еще немного поговорили, и Фиона повела Кайру в спальню. Она прервала молчание только для того, чтобы познакомить гостью с детьми, и Кайра с каждым шагом чувствовала себя все более виноватой.

– Извини меня, Фиона, – сказала Кайра, как только они вошли в комнату, где ей предстояло жить.

– За что?

Кайра спустила на кровать котят и села сама.

– За то, что вовлекла людей в свои трудности.

– О нет, это не твоя вина. – Фиона села рядом с ней. – Это я извиняюсь, если мое дурное воспитание дало тебе повод думать, будто я тебя обвиняю. Мне всегда была ненавистна мысль, что Эван должен воевать, но скоро у меня это пройдет. Мужчины для того и созданы, и я благодарю Бога, что мой муж тщательно выбирает битвы и делает все возможное, чтобы их избежать. Он не похож на отца, который с удивительной легкостью наживает врагов. Хотя и этот старый дурак в конце концов понял свои ошибки. Нет, ты не виновата. Виноват отвратительный нахал, который украл у тебя земли.

– Так и Лайам считает. Рауф, получив укрытие и деньги для ведения войны, вскоре начнет искать, кого бы еще обобрать.

– Вот именно. Лучше остановить его в Арджлине. По-моему, тебе следует написать семье. Я уверена, они с радостью примут участие в сражении, а еще они будут рады узнать, что ты жива.

– Что ты хочешь этим сказать? – дрогнувшим голосом спросила Кайра.

– Я получила от них несколько посланий, где они спрашивали о тебе. Они знают, что твой муж убит, знают, кто убийца, и слышали, что тебя с тех пор никто не видел.

Кайра закрыла глаза и потерла лоб, ругая себя за то, что не подумала о последствиях своего молчания.

– Я надеялась, что они ничего не узнают. Как глупо. Меня следовало бы за это выпороть.

Фиона засмеялась и поцеловала Кайру в щечку.

– Я тоже доставила беспокойство семье. Когда я впервые встретилась с Эваном и он решил потребовать за меня выкуп, я отказалась сообщить хоть что-то о себе. И еще я решила, что это отличное место, где можно спрятаться от одного безумца, который за мной охотился. Долгое время моя семья не знала, жива ли я, и за время молчания у меня лишь пару раз мелькнула мысль, что мое исчезновение озадачит Коннора. Думаю, Сигимор вбил Лайаму в башку, как сильно он недоволен его скрытностью.

– Да, кажется, это всеобщий грех. Значит, моя семья меня искала?

– Еще как. Однажды они даже заезжали сюда и, чувствую, скоро снова приедут.

– Тогда надо поскорее послать им весточку. Для меня же лучше, если у них будет несколько дней, чтобы успокоиться после моих новостей.

– Сначала ванна, отдых и ужин вместе с нами. Мальчика с письмом пошлем завтра.

Кайра кивнула, и Фиона вышла.

Ванну принесли так скоро, что Кайра догадалась: ее приготовили заранее. Вместе с ванной внесли ящик с песком для котят и прелестное платье из темно- зеленой шерсти.

Как только горничная ушла, прихватив с собой в стирку все ее вещи, Кайра с восторгом погрузилась в воду, радуясь тому, что ванну не пришлось дожидаться.

Когда после ванны Кайра сидела у камина и сушила волосы, она вдруг поняла, что для полного счастья ей чего-то недостает. Не было Лайама, и он еще не скоро должен был к ней присоединиться. Кайра вздохнула. Она не была готова к расставанию. Больше не будет мирных разговоров у очага, игры в шахматы, ей больше не доведется прислушиваться к его дыханию, когда он спит в полуметре от нее. Конечно, они будут видеться каждый день, покуда не разобьют Рауфа, но потеря товарищеских отношений, которыми они наслаждались целый месяц, огорчала ее так, как она не могла и вообразить.

Она его любит. Ей не удалось защитить свое сердце, она всего лишь обманывала себя. Ей захотелось кинуться на кровать и плакать до изнеможения, но это все равно ничего бы не решило, зато если она будет в отчаянии кататься по кровати, ее лицо опухнет и она не сможет выйти в большой зал к остальным. Придется, чтобы предстать перед ними, перед Лайамом, делать вид, что ничего не изменилось с тех пор, как она вошла в эту комнату.

Кайра посмотрела на руку, держащую расческу, – ее рука дрожала; однако где взять силы для притворства, она не знала.

Сигимор тер Лайаму спину с такой силой, что он поморщился.

– Если хочешь проучить меня за то, что я скрывался, лучше ударь: это легче выдержать, чем если ты сдерешь с меня кожу. – Лайам вздохнул. – По-моему, достаточным наказанием является уже то, что не я сам, а ты меня моешь.

– Прошу прощения, я не лучший из твоих горничных, мой сладенький принц, – пропел Сигимор.

– Скажешь так еще раз, и я изобью тебя костылем.

Сигимор хмыкнул.

– Не понимаю, что тут унизительного.

– Меня никто не мыл с младенчества.

– За исключением новых девиц, да?

– И даже девицам я не давался. Правда, пока я был прикован к кровати, меня мыла Кайра, но это не одно и то же.

–  Неужели ты, великий и расточительный любовник, никогда не мылся с девушками?

– Нет. – Лайам сжал зубы и зажмурился, видя, что Сигимор остановился и ждет объяснений. – Купание – очень интимная вещь, в это время ты крайне уязвим.

– А когда обжимаешься с девицей, разве ты не уязвим?

– Это разные вещи. Просто я не остаюсь с женщиной на всю ночь. Для тебя нет смысла ни в чем, что я говорю. Господи, иногда я и сам не вижу смысла. Просто я установил для себя некие границы и никогда их не преступаю. Да, я люблю девиц, люблю трахаться. Я с девушками добр, не насмехаюсь над их свободным поведением; я их веселю и даю им почувствовать себя красавицами. Но я не сплю с ними ночью и не купаюсь. – Лайам пожал плечами. – Я хочу получить немного удовольствия, и мне не надо, чтобы они думали иначе. Одни мне нравятся больше, другие меньше, но пусть они не думают, что получат от меня что-то большее, чем развлечение.

– Знаешь, а в этом есть смысл. – Сигимор стал промывать ему волосы. – Человек уязвим, когда спит и когда моется. Тут требуется огромное доверие и все такое – верно? Что ж, это означает, что ты не станешь спать с девицами, которые живут или работают в этом имении?

– Ни в этом, ни в тех, которые планирую часто посещать.

Сигимор вытер ему голову и помог вылезти из ванны. Смущение от того, что кузен его вытирает, было недолгим, потому что Сигимор действовал быстро и ловко.

Одевшись, Лайам сел на кровать, а Сигимор забинтовал ему ногу