– Мария? Это Эмили.

Пение оборвалось, и деревянная дверца стойла распахнулась.

Девушка, одетая в черный бархатный костюм для верховой езды, в упор смотрела на Эмили, сурово сдвинув брови.

– Да, сеньора?

Эмили сделала глубокий вдох и улыбнулась.

– Я хотела с тобой поговорить. Можно, я зайду к тебе на минутку? – Эмили недоверчиво взглянула на крупного гнедого. – Если конь не будет возражать.

К ее удивлению, Мария рассмеялась.

– Коппер – просто ягненок, сеньора. Не бойтесь, мы вас не обидим.

Эмили с уважением посмотрела на девушку.

– Знаешь, лошади меня немного пугают, а тебя нет?

Мексиканка пожала плечами, она стала чистить щеткой бок крупного животного, бормоча тихо непонятные испанские слова, которые, казалось, успокаивали Коппера.

– Что вы хотите мне сказать, сеньора? – спросила Мария, не глядя на Эмили.

– У меня есть красивый отрез золотистого канифаса, Мария. Я подумала, что из него выйдет для тебя хорошенькое платье.

– Какая вы добрая, но не затрудняйте себя, сеньора. Сеньор Эдгар обеспечивает меня всем необходимым.

Эмили почувствовала, что ничего не добьется от этой девушки, однако расправила плечи и решительно продолжила:

– Это я понимаю, Мария. Просто Дэвид купил мне отрез, но он идеально для тебя…

Мария внезапно обернулась и уставилась на Эмили, ее зеленые глаза стали жесткими, полные губы крепко сжались.

– Я не нуждаюсь в благотворительности, сеньора! Эмили готова была ударить себя за то, что ляпнула такое, не подумав.

Глядя, как мексиканка чистит Коппера, она стала свидетельницей мгновенного преображения: глаза девушки, такие жесткие всего за несколько секунд до этого, теперь смягчились, и она снова что-то принялась нашептывать коню.

Эмили предприняла новую попытку:

– У тебя талант в обращении с лошадьми, Мария. Дэвид мне сказал, что тебя научил этому отец.

– Да, сеньора.

– И еще он сказал, что Оливия Эшленд была к тебе когда-то очень добра. Это правда?

– О да, сеньора Оливия была ко мне добра. Однажды, вскоре после того как мы сюда приехали, пригласила меня жить в большом доме. Она говорила, что мой отец ни на что не годится, только пьет и играет на гитаре всю ночь напролет. Но она не понимала…

– Не понимала чего? – спросила Эмили, пораженная тем, что мексиканка позволила ей заглянуть в свое прошлое.

Мария взглянула на Эмили, но казалось, ее глаза видят сцену из далекого прошлого.

– Что музыка меня утешала, сеньора. Еще много лет после ухода моего отца я плохо спала.

Мария снова отвернулась и начала яростно тереть скребницей Коппера, видимо, ругая себя за то, что разоткровенничалась. Сердце Эмили защемило от жалости к этой одинокой девочке. Почему отец бросил этого красивого ребенка? Даже захотелось обнять Марию, сказать ей, что у нее есть друг, но Эмили знала, что девушка резко воспротивится любому проявлению любви. Годы отверженности заставили Марию выстроить прочную оборону от внешнего мира.

– Мне очень жаль, Мария, – в конце концов произнесла Эмили. – Я уверена, ты очень скучаешь по своему отцу. Но у него прекрасная дочь, которой он бы гордился, я уверена. Отец передал тебе чудесный дар обращения с животными.

Эмили показалось, что взгляд девушки несколько смягчился. Развивая свой успех, она добавила:

– Я также заметила, что ты искусная наездница, Мария.

– Спасибо, – последовал осторожный ответ.

– Я немного завидую тебе. Видишь ли, я выросла на ферме и ездила верхом только на старой рабочей лошади. Я бы очень хотела… то есть мне было бы очень приятно, если бы ты научила меня ездить верхом.

Мексиканка коротко рассмеялась, повесила щетку Коппера и проверила запас воды и зерна.

– Эту честь я предоставлю вашему мужу, сеньора Эшленд. Он может приревновать, что его молодая жена проводит так много времени вдали от него.

Это замечание больно задело Эмили, но она постаралась не потерять терпения.

– Я не согласна с тобой, Мария. Думаю, мой муж будет доволен, если мы познакомимся с тобой поближе.

Мария невесело рассмеялась, выпрямилась и безразлично посмотрела на Эмили: