лапы, сжимающей шар, и вдруг сказала:
– Дэвид, кажется, мне здесь не рады.
– Ерунда, Эмили, разумеется, тебе рады. Что заставляет тебя так думать?
Эмили подняла на него глаза и прикусила губу.
– Поведение твоего дяди.
Дэвид нахмурился, сосредоточенно обдумал ее утверждение, затем мягко объяснил:
– Эмили, пусть его манеры тебя не пугают. Ты должна привыкнуть к нему, дорогая, поскольку меня часто не будет дома. – Дэвид помолчал, нервно ослабил узел шейного платка. – По правде говоря, я снова должен уехать через два дня. Дядя только что получил письмо из Галвестона: сгорел один из наших складов хлопка. Я не собирался оставлять тебя так скоро, дорогая, но мне необходимо лично уладить это дело.
– Ох нет, Дэвид, ты не можешь… с ним наедине! Нет, Дэвид! Ты должен отвезти меня домой!
– Но, Эмили, теперь твой дом здесь.
– Никто не голоден? – раздался громкий голос. – Или вы предпочитаете поесть в Хьюстоне?
Эмили обернулась и увидела Эдгара Эшленда, небрежно прислонившегося к двери в столовую и рассматривавшего их с насмешливым высокомерием. Как много он слышал? Очевидно, достаточно.
Эмили почувствовала, как в ней шевельнулось какое-то странное незнакомое чувство: первобытное, запретное желание, которому она не могла найти названия. Этот черный дьявол отталкивал ее и одновременно притягивал жутким, пугающим образом.
Дэвид вскочил и поспешно ответил:
– Разумеется, Эмили не собирается никуда ехать. – Он предложил ей руку и прибавил: – Пойдемте к столу, дорогая.
Эмили была шокирована тем, что Эвис Жеруар сидит за столом вместе с членами семьи. И еще больше была поражена предложенным пиршеством – свежие фрукты, за которыми последовало рагу из утки, горячее, острое, вместе с горой дымящегося риса.
Дэвид весело болтал с Эмили и делал комплименты экономке по поводу стряпни, тогда как его дядя не обращал ни на кого внимания, демонстративно медленно пробуя каждое блюдо. Когда Эвис подала пирог с орехами, Эдгар резко встал и все сразу замолчали.
– Прошу вас, продолжайте ваши разговоры, – насмешливо произнес он и направился к двери.
Однако он остановился за стулом Эмили и дотронулся пальцем до одного из ее медово-золотистых локонов, водопадом спускавшихся по спине.
– Хорошенькая, – лениво пробормотал он и игриво дернул за локон. – Возможно, мы тебя оставим у нас.
Оскорбленная такой фамильярностью, Эмили обернулась, но сражаться было уже не с кем – Эдгар исчез. «Как груб и безжалостен этот человек!» – с раздражением подумала она, желая найти утешение у Дэвида, но тот беззаботно рассказывал Эвис о новом сорте риса, который привез ей из Хьюстона.
Эмили сердито встала из-за стола, подошла к окну и увидела мчащегося вдаль всадника: только мелькали копыта да развевались полы его черного сюртука. Черный конь. Человек в черном.
Охваченная жуткими воспоминаниями, Эмили в гневе крикнула Дэвиду:
– Это тот же самый конь?
– Прошу прощения? – растерянно переспросил он.
Ее глаза холодно следили за исчезающим в лесу всадником.
– Тот же самый конь, – повторила она надтреснутым голосом. – Это тот же конь, с которым он был на войне? Ало… Аполлион?
– Аполлион… тот же конь… Эмили, что за странный вопрос! Откуда тебе известно, что дядя был на войне?
– Ты мне рассказывал! – резко ответила Эмили, впившись ногтями в бархатную штору.
– Вот как! Ну… нет, того Аполлиона убили у Сан-Хасин-то, вместе с Сарацином Хьюстона.
– Того Аполлиона! А этого как зовут?
– Тоже Аполлион, по-моему.
– И что означает это имя?
– По-моему, дьявол.
– Ну конечно.
Эмили вернулась к себе в комнату. Заметив на туалетном столике свою щетку для волос и флакон духов, она поняла, что ее сундук уже распакован.
Эмили открыла платяной шкаф и нашла все свои платья аккуратно развешанными. Ее внимание привлек ярко-красный атлас, и она со смехом достала кричаще безвкусное платье. А это как сюда попало?
О, она так спешила покинуть Хьюстон! Наверное, не удивилась бы, узнав, что уложила заодно и ночной горшок!
Эмили подошла к зеркалу и приложила пошлый наряд к себе. Платье, отделанное красными перьями, с глубоким вырезом и прозрачными рукавами, могло бы украсить самую дорогую проститутку Хьюстона. Но тут среди клиенток бабушки прошел слух, что у нее желтая лихорадка. Глядя на свое отражение, Эмили