последовала за ним.

Ли и Блейр прошли вдоль узкой оленьей тропы, потом через молодую дубовую поросль, пересекли луг и начали подниматься в гору. Олени объели кору на осинах, отчего многие из них погибли, поэтому пришлось перелезать через упавшие, деревья. Везде были видны следы животных, с наступлением лета ушедших на север.

Ли показал Блейр ястреба и назвал несколько цветков. Почувствовав, что идет слишком быстро. Ли замедлил шаг, отводя с ее пути в сторону ветви молоденьких дубков.

Наверху оказалась плоская площадка, второй склон горы зарос пихтами. И на много миль вокруг в голубой туманной дымке виднелись горы. Ли сел, прислонившись к поваленному дереву, и раскрыл Блейр свои объятия. Она благодарно свернулась рядом с ним клубочком, держа Ли за руки и перебирая его пальцы.

– Что имел в виду шериф, когда сказал, что ты нашел свою половину? – спросила она.

Ли сидел с закрытыми глазами, подставив лицо теплым солнечным лучам.

– В детстве у меня пару раз были неприятности. Полагаю, он не простил меня. Блейр выпрямилась:

– У тебя? У тебя были неприятности? Но ты всегда был образцом добродетели, мечтой любой матери.

Не открывая глаз, он улыбнулся и притянул ее к себе.

– Ты почти ничего обо мне не знаешь. Я совсем не такой, как тебе кажется.

– Тогда расскажи, что это были за неприятности и почему я ничего о них, не знаю. Я уверена, что подобное событие попало бы на первую страницу нашей газеты: «Святой Лиандер оказался несовершенным».

Ли широко улыбнулся:

– Ты не слышала об этом, потому что моему отцу удалось замять происшествие, а кроме того, это произошло в Колорадо-Спрингс. А что я натворил? Получил две пули.

– Пули? – поразилась Блейр. – Но я не видела следов.

Ли хмыкнул:

– Ты меня еще не разглядывала. Как только я к тебе приближался, ты на меня налетала.

– Я ничего подобного… – Блейр замолчала, потому что слова Ли были правдой. – Как это получилось? – слабым голосом произнесла она.

– Как-то раз я поехал с отцом в Колорадо-Спрингс. Мне было тогда лет четырнадцать. Ему нужно было переговорить со свидетелем по делу его клиента, и встреча была назначена в гостинице недалеко от банка. Мы только что пообедали и собрались уходить, как внезапно началась стрельба и кто-то закричал, что грабят банк. Я выглянул на улицу и увидел с полдюжины мужчин, ехавших верхом в нашу сторону. Не успев даже подумать, я выскочил на улицу. Поблизости стояла подвода, нагруженная чем-то тяжелым и запряженная четырьмя лошадьми. Я впрыгнул в нее, стронул с места и поставил поперек улицы, преградив бандитам дорогу.

– И они стреляли в тебя.

– Я не смог соскочить с подводы, потому что иначе лошади двинулись бы вперед и освободили им проезд.

– Значит, ты просто сидел и сдерживал лошадей, – с благоговейным страхом проговорила Блейр.

– Я сидел там, пока шериф не схватил грабителей.

– И что потом? Он улыбнулся:

– Потом отец стащил меня с подводы и отвел к врачу, который вытащил пулю, вторая прошла через руку навылет. Еще он позволил мне напиться, и, клянусь, похмелье оказалось куда хуже моих ран.

– Но благодаря тебе преступники были схвачены.

– И просидели в тюрьме много лет. Сейчас они вышли на свободу, и я даже повстречал одного из них.

– Когда? – спросила она.

– В тот вечер, когда мы ходили на прием. Помнишь, как мы ездили на Ривер-стрит? Попытка самоубийства? Помнишь того мужчину на улице? По-моему, он тебе не понравился.

– Игрок, – сказала она, вспомнив, как он на нее смотрел.

– И игрок тоже. Лего провел в тюрьме десять лет за то ограбление в Колорадо-Спрингс.

– Из-за тебя, – заметила Блейр. – Он должен тебя ненавидеть, раз ты помог поймать его.

Возможно, – равнодушно подтвердил Ли. Он открыл глаза и посмотрел на Блейр:

– Тогда ты тоже должна меня ненавидеть.

– Не совсем ненавидеть… – начала она, потом улыбнулась. – Куда ты ездил в нашу брачную ночь?

– Хочешь посмотреть мои шрамы?

Она начала было говорить, что он уходит от ответа, но сжала губы, так что они превратились в тонкую полоску, и промолчала.

Он взял ее за подбородок:

– Медовый месяц не время для обид и мрачных взглядов. Хочешь, я расскажу тебе, как принимал тройняшек?

Она молчала.

– У одного из них было не правильное положение. Молчание.

– Роды были преждевременные, младенцы выходили медленно, каждый – через час, и, чтобы сохранить им жизнь, нам пришлось…

– Пришлось – что? – спросила она после долгого молчания.

– О, ничего. Все было не так интересно. Правда, об этом написали в трех журналах. Или в четырех? – Он пожал плечами. – Неважно.

– А почему об этом написали?

– Потому что для спасения их жизни мы применили метод… Но тебе, возможно, это не будет интересно. Зевнув, он снова прислонился к поваленному дереву. Блейр бросилась на него, сжав кулаки.

– Скажи мне, скажи, скажи, – кричала она, а Ли смеялся и предпринимал попытки повалить ее на траву. Он успокоился, когда она оказалась на спине.

– Я расскажу, но ты тоже должна открыть мне какой-нибудь из своих секретов.

– У меня нет секретов, – пристально глядя на него, сказала Блейр, напоминая, что он отказался ответить, где был.

– Есть. Кто подложил ужа в мою коробку для завтраков? А кузнечиков в пенал? Блейр моргнула.

– Я не вполне уверена, но, скорее всего, это та же особа, которая положила тебе в ботинки ячменный сахар, которая зашивала рукава твоей куртки, которая насыпала жгучего перца в твои сэндвичи, которая…

– На вечеринке в саду у моей мамы!' – перебил он. – Я сидел и ел эти сэндвичи и думал, что и у всех остальных горит во рту и они готовы убить меня за такое угощение. Как это тебе удалось?

– Я дала Джимми Саммерсу пенни, чтобы он отвязал своего грязного пса, когда я уроню ложку. Пес побежал в сад, и ты – неутомимый спасатель – бросился за ним. Все смотрели на тебя, так что у меня было достаточно времени, чтобы заняться твоими сэндвичами. Я думала, что умру, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Ты был чуть жив, но съел все до последнего кусочка.

Он покачал головой:

– А сухая коровья лепешка в моей любимой шляпе для рыбалки? Она кивнула.

– А портрет мисс Эдисон на моей грифельной доске?