хорошенькую небольшую кобылку и что хозяином жеребенка будет он. Сет привел жеребенка в порядок, и уже через несколько минут крошка попытался встать на ножки.

Морган и Сет стояли рядом, наблюдая за его неловкими усилиями, и дружно улыбались. Когда он начал сосать, они решили, что можно уходить.

Выйдя из теплой конюшни на свежий прохладный воздух, Морган вздрогнула. Не раздумывая, Сет обнял ее за плечи и привлек к себе, так что теперь они тесно прижимались друг к другу. Морган хотела было отстраниться, но что-то в этом обьятии Сета было такое само собой разумеющееся и успокаивающее…

— Ты хорошо вела себя с кобылой.

— Спасибо.

— Наверное, ты и в Нью-Мехико справишься. Там таких дел немало.

— А я не люблю сидеть в четырех стенах. Может быть, немного пройдемся?

Не говоря ни слова, он повел ее вокруг конюшни к густой рощице.

— Сегодня был длинный день, правда?

— Да.

— Как тебе сегодня мои сестры? Наверное, надоели своей болтовней?

Морган засмеялась:

— Да, но они, кажется, очень огорчены тем, что я не питаю пристрастия к одежде.

Сет остановился и развернул к себе Морган, гак что она оказалась в кольце его рук. И тихо спросил:

— Ответь, пожалуйста, Морган, а каково твое всепоглощающее пристрастие?

Ни минуту не колеблясь и не лицемеря, она сказала:

— Моя страсть — Трагерн-Хауз.

Сет улыбнулся:

— Мне нравится твоя честность. Это так несвойственно женщинам.

— Несвойственно женщинам, которых ты знаешь, может быть, но уверяю тебя, для некоторых из нас есть кое-что важное и помимо мужчин.

Тут Сет громко рассмеялся, его огромное тело просто ходуном заходило от веселья. Морган освободилась из его объятий и подавила желание дать ему хорошую затрещину. Да, мать была права! Невозможно вести серьезный разговор с мужчиной. Все они уверены, что женщина — существо низшее. Она повернулась и побежала к дому.

Но прежде чем она достигла крыльца. Сет схватил ее за руку.

— Подожди же минутку. Морган! — сурово проговорил он. — Ты подумай вот над чем и ответь на такой вопрос: за последние два года много ли ты видела незамужних женщин, которые мечтали еще о чем-нибудь, кроме замужества? И сколько матерей с дочерьми на выданье думают только о том, чтобы дочка подцепила себе мужа?

Он немного помолчал и добавил потише:

— Вот когда женщина переменит свое отношение к мужчине, перестанет смотреть на него, как на приз, который надо выиграть в жизненной гонке, тогда, но не раньше, и мужчины переменят свое отношение к женщине!

Морган опустила глаза. Да, он прав. Большинство женщин ведут себя, как Синтия Фергюсон и его сестры. Она взглянула на него и улыбнулась:

— Да, ты прав, но я-то другая!

Теперь глаза его смотрели насмешливо. Голос был все так же тих. Он сказал почти шепотом, наклонившись к ней так, что почти коснулся лицом ее лица:

— Да, я вижу, ты нелегкомысленна… но все же… что ты знаешь о мужчинах? Может быть, у тебя просто не было возможности их у знать? — его губы шевелились совсем близко около ее уха, дыхание было теплое, мягкое. — Когда бы ты ни захотела узнать о них побольше, сообщи мне. Я буду просто счастлив помочь тебе в твоих… исследованиях.

Прикосновение его огромного тела волновало. Она быстро отстранилась и вбежала в дом.

— Морган, — раздался голос Сета над ее ухом. — Одевайся и едем. Солнце почти взошло. — Он замолчал, глядя на ее сонное лицо. — Хотя подожди, не одевайся. Так ты мне больше нравишься.

Морган открыла глаза и улыбнулась. Она уже очень привыкла к его голосу, поддразнивающей манере разговора и открытой доброй улыбке. Они были женаты еще только четыре дня, а знакомы лишь пять, и все равно его вид был для нее уже привычен. Она удивлялась, как это раньше боялась мужчин. Сет был разумен, добр и внимателен. И предстоящий им год они проведут очень приятно, если их дружба укрепится.

— Ну так как же?

— Я встаю.

Она побежала в туалетную комнату и поспешно облачилась в зеленое платье для верховой езды, когда-то принадлежавшее Дженнифер. Волосы были еще распушены и спускались вдоль спины, когда она подбежала к зеркалу и начала их расчесывать, чтобы потом свернуть в тугой маленький узел на шее.

— Не надо. — Голос Сета заставил ее вздрогнуть, как и прикосновение его большой ладони к запястью. — Пусть падают вниз. Мне приятно на них смотреть.

Она хотела было запротестовать, но он приложил теплые пальцы к ее губам:

— Ну, пожалуйста, не читай мне лекций насчет того, что это все не имеет значения. Оставь их в покое. Пожалуйста.

Морган не хотелось начинать день с пререканий, и она позволила локонам свободно упасть ниже талии. Когда они на цыпочках пробирались в кухню, на губах ее все еще сохранялось ощущение его пальцев.

— Наверное, сейчас еще меньше времени, чем я думал, если кухарка, эта старая тигрица, еще не встала, — прошептал Сет, когда они вошли в большую, неосвещенную кухню.

— Но она вчера была такая добрая, когда я готовила припасы для пикника.

— Добрая? Добрая по отношению к леди? Да она считает, что любая леди не стоит щепотки соли.

— Но, может быть, она меня за леди не считает. Ведь я, в конце концов, сама все готовила. А приготовление пищи, наверное, не занятие для леди.

— Да, да! Я и забыл, что моя маленькая женушка умеет готовить. Уверен, что во всех пяти штатах вокруг еще одной такой леди не сыскать. Жена!

Морган даже вздрогнула при таком обращении.

— А где мой завтрак?

Морган ощетинилась. Его тон ей не понравился.

— Но я готовлю еду только тогда, когда хочу сама. И ни один мужчина не смеет мной командовать.

Сет застонал и поднял глаза к небу:

— О Господи! И такое проклятье я должен терпеть целый год? Жить рядом с женщиной, лишенной чувства юмора? Если я говорю, что у нее красивые волосы, она отвечает, что это меня не касается. Если я говорю, что хочу есть, она отвечает, что никому не подчиняется. Господи, ну что же мне. бедняге, делать?

И Сет немного наклонил голову, но так. что краешком глаза смог видеть Морган. Она закрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться.

Подбодренный увиденным. Сет взмолился снова:

— Что же это? Почему? Может быть, мою девицу надо чем-то убедить? А чем? Поцеловать? А эго вразумит ее? Спасибо тебе, Господи.