Хотя ревнивца, как мозоль, гнетет

И мучит мысль: ужели изменила?

Свидетель бог и мужнина могила

Тому, как я гуляку допекла

И, может быть, до смерти довела.

Он умер в год, как от святого гроба

Вернулась я и мы смирились оба.

С гробницей Дария нельзя сравнить [184]

Могилу мужа; все ж похоронить

Мне удалось его близ алтаря,

Где свечи поминальные горят.

Я мужнина добра не расточала,

Его могилу я не украшала,

Ведь не украсит гроб его судьбу,

Он и в тесовом полежит гробу.

Теперь о пятом рассказать вам надо.

Душа его да не узнает ада,

Хоть был он изо всех пяти мужей

Несносней всех, сварливей всех и злей

(Ах, до сих пор болят и ноют ребра), -

А поцелует – сразу станет добрый.

И уж в постели так был свеж и весел,

Что сколько бы ударов ни отвесил,

Хотя б кругом наставил синяков, -

Я не считала слез и тумаков.

Сдается мне, что я его любила

Тем крепче, чем ему любовь постылей

Со мной казалася. Порой чудачки

Мы, женщины: милее нам подачки

Любовников, чем щедрые дары

Мужей. От мужа требуем икры

Заморской иль мехов, шелков и кружев,

А перстенек от милого закружит

Нам голову, как крепкое вино.

Нам то милее, что запрещено.

Преследуй нас, а мы, знай, ускользаем,

Но подразни – и двери открываем.

Коль спрос велик – – так дороги товары,

А то, что дешево, дадут и даром, -

Известно это женщине любой.

Мой пятый муж – господь да упокой

Его в земле! – был вовсе не богат.

Он просто по любви был мною взят.

В Оксфорде он когда-то поучился,

Но после бросил, к нам переселился

И жил у Элинор, моей подруги.

Я верила лишь ей во всей округе:

Хотя б мой муж на стенку помочился

Или от судей тайно схоронился,