Уолтон снова взмахнул рукой, и толпа затихла, выжидательно улыбаясь Коулу. «Сколько же это будет продолжаться? – размышлял он, глядя на добрые, улыбающиеся лица. – Но, так или иначе, нужно что- нибудь говорить, чтобы удовлетворить их ожидание. И так – до тех пор, пока не отыщу Эйсиса Мэлоуна и не выберусь из города». Коул попытался вспомнить давно забытые проповеди, услышанные в детстве, когда мать приводила его в старую церквушку.

– Люди добрые, – произнес Коул нараспев. Ободренный широкими улыбками, он повысил голос. – Люди добрые, необычные обстоятельства привели меня сюда. – «Более необычные, чем вы могли бы предположить», – подумал он. – Но на то была воля Божья. По Его велению я – перед вами, чтобы помочь в строительстве церкви.

– Аминь, – эхом пронеслось по толпе. Коул продолжил с еще большим воодушевлением.

– Здесь, в заброшенном городке…

– Уж точно, – донесся чей-то голос, – вы даже не представляете, какой он заброшенный!

Коул снисходительно улыбнулся, посчитав, что настоящий проповедник так же поступил бы на его месте.

– Здесь, в этом заброшенном городке, мы возведем святилище порядочности и честности. Аминь.

– Аминь…

– Слава Всевышнему!

– Мы заставим, с благословения Божьего, зацвести пустыню. Слава Всевышнему! Мы построим самую красивую, самую лучшую… небольшую церковь, когда-либо существовавшую в прериях.

Люди зааплодировали, и Коул решил, что говорит именно то, что нужно, и вдохновенно добавил еще несколько фраз.

– Давайте воздадим Господу за Его молитвы, и да пусть Он отпустит грехи наши. И… продолжим дела наши.

Он направился к деревянным мосткам. Перед ним расступались, продолжая аплодировать. Почувствовав, что кто-то потянул его за рукав, Коул оглянулся и увидел Линдера Уолтона.

– Постойте, преподобный Стори. Вы должны помочь нам в одном важном деле, а потом уже браться за другие…

– Дело, – насторожился Коул, подумав, что его станут сразу же просить о проведении богослужения.

– Ну да, – подтвердил Уолтон, взбираясь на помост. – Идите сюда, люди.

Прихожане подошли ближе к месту, где располагался оркестр. Сквозь толпу, посмеиваясь, пробирались шестеро: трое мужчин, одетых в короткие сюртуки, ковбойские шляпы и пыльные ботинки, и женщины в ситцевых платьях и соломенных шляпках, украшенных цветами. Они выглядели смущенными.

– Что-то я не понимаю, – тихо обронил Коул, взглянув на Линдера.

Староста громко и гордо произнес:

– Эти добрые люди ждут уже целый месяц, чтобы их обвенчали. Они могли бы пойти к судье Уилкерсону и расписаться в здании суда, но они хотят настоящего венчания настоящим священником. Вы здесь, преподобный. Они не могут больше ждать. Я им сказал, что нет лучшего начала для нового пастора, чем провести обряд венчания здесь, сейчас же.

– Венчание… – у Коула подкосились ноги.

– Да, если вы сейчас совершите обряд, мы сможем отправиться к вдове Джесперс и смочить уста пуншем. Фруктовым пуншем, – поспешно добавил староста.

Коул оглянулся, прикидывая, куда бы удрать, но Линдер Уолтон крепко держал его за руку.

– Видите ли, у меня был большой перерыв в работе. И сейчас, пожалуй, я затрудняюсь провести эту церемонию.

– Вы хотите сказать, что эти три молодые пары станут первыми в вашей практике?

– Да. Я никогда никого не венчал.

– О, да это же просто замечательно, – Уолтон засиял от радости. – Слушайте меня, Дженелл и Тед, Чарли и Джейн, Хорэс и Клара, вы будете не только первыми обрученными в церкви Святого Ансельма, но первыми в практике нашего нового проповедника. Это так здорово!

– Думаю, им лучше сходить к судье, – Коул пытался улизнуть от выпавшего ему счастья. – Я чувствую себя недостаточно подготовленным.

– Но вы – священник, не так ли? Значит, должны быть всегда готовы.

– Я не знаю, о чем говорить!

– Это не проблема. Эй, кто-нибудь, – крикнул староста в толпу, – дайте пастору молитвенник.

Когда книгу подали, Уолтон раскрыл ее и ткнул пальцем:

– Здесь. От вас требуется только читать по написанному. Думаю, вы все вспомните. Не дурачьте нас, преподобный Стори.

Коул окинул взглядом улицу и с тоской подумал, что мог бы быть уже далеко отсюда. В это время двое мужчин вышли из дверей пивной. Направляясь к толпящимся прихожанам, они попали в поле зрения Коула. Он сразу же узнал их. Тот, что повыше – Уэтт Ирп – стоял, засунув руки в карманы, едва заметно усмехаясь. Блюститель законности, как он сам себя называл, был на деле задирой, картежником и скандалистом. У него было узкое лицо, темные свисающие усы и густые брови, пронзительные карие глаза холодно и отчужденно смотрели на мир. Второй, коренастый, приходился братом Уэтту, звали его Вирджилл. Коул слышал, будто Вирджилла назначили судебным исполнителем в Тумстоун. Он машинально надвинул шляпу на лоб и встал