К полудню появились облака, собираясь над Сангре де Кристо Маунтинз, в то время как земля в долинах морщилась и поблескивала под солнцем, которое выпивало всю влагу в воздухе.

Не вынося духоты спальни, Елена проводила большую часть времени внизу в салоне, читая, поглощая легкую еду в тени террасы, вместо душных помещений для обедов. До самых сумерек она не покидала северное крыло дома, не выходя даже на воздух.

Чтобы избежать встречи с сестрой, Елена не спускалась во двор, а вместо этого ходила вечером к деревне на отдаленном углу обнесенной стеной территории. В отличие от Консиции, Елена любила туда ходить, среди этих простых людей были у нее друзья. Чувствуя родство с ними из-за своей индейской крови, она делала все, что могла, чтобы помочь им в болезнях или заботах.

Собственно ранчо было построено как маленький город. Для охраны Испанского Ангела и его людей внешние стены были от двенадцати до пятнадцати дюймов в высоту, опоясывая около двадцати акров вокруг главного дома на ранчо. Все строения, конюшни, виноградники, оранжереи и колодцы, так же, как и деревня, где жили рабочие ранчо, находились внутри этой территории.

Огромное ограждение окружало гасиенду, которая была сама по себе крепостью, помещенной в центре, отделенная от остальных строений двором, где часовня с башней, колоколом и глухой стеной обеспечивали дополнительные меры безопасности и охраняли владельцев резиденции.

Великолепие и экстравагантность гасиенды резко контрастировали с бедностью простых людей. Здесь, в деревне, не было больших мощеных дворов, обсаженных множеством цветов, и бьющих фонтанов. Здесь Елена видела голую землю, на которой ютились маленькие хижины из необожженного кирпича. Единственной зеленью были крошечные, тщательно ухоженные садовые участки, которые хозяева поливали из ведер от общего колодца. За хлебными злаками, фруктовыми деревьями и фасолью висели бельевые веревки, увешанные традиционной одеждой из белого хлопка, которую носят при жаре.

Теперь, когда солнце садилось, дети ранчо выползали из своих домов и заполняли пыльные дворы веселым смехом и визгом. Матери уселись на порогах домов, обмахиваясь от жары и зорко приглядывая за своими отпрысками.

Елена прошла к одному из домов. Она остановилась поболтать с девушкой, почти подростком, которая сидела на пороге, кормя грудью ребенка. Улыбнувшись, Елена уселась возле нее на ступеньке.

– Здравствуй, Розита, как малышка?

Девушка улыбнулась, трогая младенца за щечку.

– Ей сейчас намного лучше, сеньора, – она отняла сосок ото рта ребенка и опустила верх своей низко вырезанной белой блузки.

– Не хотите ли ее подержать?

– Мне было бы приятно, – сказала Елена, беря ребенка на руки.

Ясные глаза малышки невинно глядели на нее. Ее губы, круглые и красные, как розовый бутон, потянулись к Елене, как будто желая ее пососать.

Что тебе готовит жизнь, драгоценная моя? Вдыхая нежный запах ребенка, Елена провела губами по его лбу. В конце концов, она неохотно протянула девочку матери.

– Она такая хорошенькая!

Растроганная Елена взглянула на худенькое лицо девушки.

– Если вам что-нибудь понадобится, скажите Джуану. Он проследит, чтобы до меня дошла ваша просьба, – сказала Елена.

– Спасибо, сеньора, но вы много сделали для нас, а сейчас уже лучше. Рудольфе предложил мне выйти за него замуж. Он помогает нам.

Маленький смуглый мужчина подошел и встал в двери позади нее. Он почтительно поклонился, прежде чем влюбленными глазами посмотрел на мать и ребенка на ее руках.

– Я рада за вас. Желаю вам обоим много счастья.

Простившись, Елена оставила эту пару и медленно пошла обратно к гасиенде.

Рот ее жестко сжался, когда она вспомнила, как мажордом Гулермо дико избил и изнасиловал девушку, оставив ее в конюшне истекать кровью. Найдя ее обнаженное и истерзанное тело, Елена послала за сиделкой, которая служила доктором для всех рабочих. Вместе они спасли жизнь девушки, но юное тело Розиты понесло семя этого варвара, и через восемь месяцев родилось дитя.

Несмотря на жару, Елена содрогнулась, вспомнив, что отец хотел отдать силой ее за Гулермо. Диего по неизвестной причине спас ее. Несмотря на его странности, она испытывала к нему чувство благодарности. Она вздохнула, вспомнив цель его поездки в Санта-Фе. Она знала, что сколь бы обязанной она ему ни была, этого недостаточно, чтобы родить ему ребенка от чужака.

При воспоминании о младенце она остро почувствовала пустоту своей жизни. Она любила бы ребенка, кем бы ни был его отец. Вот что от нее требовалось, и эта мысль приводила ее в ужас. Если бы нашелся как-то другой выход.

Нежно заиграла гитара, молодой человек запел серенаду для своей избранницы под бдительным оком ее матери.

Елена вспомнила серенаду Эль Гато под балконом, и ее сердце застучало. Она обратила свой взор к отдаленным горам, наблюдая танец красок от жары на вершинах. Там ли он сегодня?

Обойдя двор, она поднялась по черной лестнице, в свою комнату. В ней было еще жарче, чем раньше, и Елена вышла на террасу. Она подняла свои тяжелые волосы, освободив шею, но сегодня не было ни ветерка, чтобы остудить ее. Даже лягушки и кузнечики молчали, как будто во время жары их пение требовало слишком больших усилий.

В тени она прислонилась спиной к приятно пахнущим лозам. Всплески воды в фонтане во дворе вызвали в памяти картину холодной воды в заброшенном пруду. Она почти ощутила ее прохладу на своем горячем, вспотевшем теле. Елена качнула головой, отгоняя появившуюся мысль. Нет, он может снова там оказаться!