глазами?

Кем бы ты ни был – спасибо, Ланс.

Через несколько дней снова состоялся суд – так, простая формальность. Оберон во всеуслышанье объявил, что принц Александр и принцесса Эльвира отныне прощены, их брак признан действительным и могут жить, где хотят и как хотят.

Принц и Эльвира выслушали новость с каменными лицами.

– Он лишил меня наследства, – сказал принц, когда мы вышли из шатра. – «Жить, где хотят»… Иди куда хочешь, так, что ли?

– Хватит ныть, – сказала я зло. – Все в твоих руках. Люди работают, между прочим, а ты хоть бы кирпичик подал!

Принц посмотрел на меня с удивлением. Люди в самом деле работали. И замок рос – трудом или волшебством, а вокруг него разрастался будущий город, появились первые улицы, и мы с Обероном, то всерьез, то дурачась, придумывали им названия…

– Лена. Можно тебя?

На этот раз король был очень серьезен. Я вошла в шатер; там ждал Гарольд. Громко сопел.

– Что случилось?

– Ничего. – Оберон улыбнулся. – Вот твой посох.

Я протянула руки – но король неожиданно опустился передо мной на одно колено и с поклоном подал мне мое оружие, то самое, с которым я столько всего прошла.

Я растерялась.

– Нельзя отбирать у мага дороги посох, – серьезно сказал Оберон. – Возьми.

– Спасибо… – Я сдавила ладонями знакомое древко. – Ну… я пойду?

Гарольд сопел совсем уже оглушительно.

– Тебе пора домой, – мягко сказал король.

Я сама прекрасно об этом знала. Я каждое утро просыпалась и говорила себе: ну, завтра. Завтра, точно, обязательно, я так соскучилась…

– Пора, Лена, – повторил Оберон. – Твой мир тебя заждался. Не надо прощаний. Это все ерунда – мы ведь скоро увидимся.

– Правда?!

– Разумеется.

– И вы мне дадите ключ – ключ от Королевства?

Король покачал головой:

– Нет. На этот раз нет. Наш молодой мир – слишком хрупкий, чтобы можно было безнаказанно нарушать его правила.

– Но вы сказали, что мы увидимся…

– Конечно. Так всегда говорят, расставаясь.

– Но это не вранье?

– Чистая правда.

Я опустила голову.

– Король благодарит тебя за службу, Лена Лапина, и освобождает от данных ранее обещаний. – Низкий голос Оберона прозвучал сурово и властно. – Один шаг – и ты будешь дома.

Я испуганно оглянулась:

– Гарольд!

Подскочил мой учитель, схватил за руку и грубовато потряс. Сказал простуженным голосом:

– Ленка… Спасибо. Удачи тебе.

– И тебе удачи… Но как же так! Я даже не успела ни с кем…

И когда я готова была разреветься, как маленькая, Оберон вдруг провел рукой по моим волосам:

– Иди. Все будет хорошо.

Хлюпая носом, я шагнула.

Это был самый длинный шаг в моей жизни.

Никогда еще у меня не было такого веселого Нового года.

На школьном вечере я отплясывала как сумасшедшая. А ведь раньше не танцевала почти совсем – мне казалось, что я неуклюжая, да и вообще, что люди подумают… еще засмеют. А хоровод водить вокруг елки – как можно, мы ведь не маленькие!

Теперь я сама заводила хоровод, и, что удивительно, одноклассники, поначалу стеснявшиеся, тоже понемногу начинали веселиться со мной. Уж мы вертелись вокруг елки, уж мы хохотали! Ждали чудес, и случилось чудо: биологичка, уныло сидевшая в уголке и смотревшая за порядком, вдруг поднялась, отложила сумку и тоже встала в хоровод, как раз между мной и Максом Овчининым из параллельного класса! Вот это да!

Маме и отчиму я склеила дедов морозов из цветного картона, а Петьке и Димке нарисовала настольную игру с пещерами, чудовищами и запутанными правилами. Думала, они посмотрят и бросят – так нет же, увлеклись, играли, даже дрались иногда из-за того, что Петька жульничал. Я слышала их разговоры: «Сюда нельзя, тут же хватавцы! Вон их целая куча!» – «А у меня два посоха есть, что мне твои хватавцы!»

Новогоднюю ночь мы встретили как приличная семья – все вместе, за столом. Мама поставила моих дедов морозов на самую видную полку, все время поправляла волосы, и говорила, и смеялась, и обнимала отчима за плечи, и казалась счастливой.

Каникулы пролетели моментально, началась третья четверть. Однажды на перемене ко мне подошел Овчинин из седьмого «А» (он у них самый высокий. Физкультурник хотел даже отдать его в баскетболисты).

– Лапина… Что с тобой такое, вообще-то?

– А что со мной?

– Ты вроде это… выросла.

Я в самом деле выросла на пять сантиметров и очень этим гордилась.

– Ну да, – сказала я небрежно. – Не только тебе расти, правда?

Он покраснел:

– Я в другом смысле. Слушай… Может, в зоопарк сходим?

Я благосклонно улыбнулась:

– Ну давай. Если хочешь. Что, слонов давно не видел?

К счастью, тут прозвенел звонок, и Овчинин убежал, записав на ладони мой телефон.

А на другой перемене подкатилась Зайцева, волоча за собою, как свиту, Лозовую и Хворостенко:

– А что это тут за малые дети опять, что, детский сад на ремонт закрыли?

Кажется, все, кто был в этот момент в коридоре, бросили свои дела и уставились на нас.

Я чуть повернула голову. Посмотрела на Зайцеву через плечо. Только посмотрела: глупая девчонка- переросток, бройлерный цыпленок, ну что ее ждет за жизнь? Сначала тряпки-мальчики, потом пеленки- сплетни, потом развод-скандалы, потом сразу старость и обида на весь мир…

И так я четко все это увидела, что ухмылочка на круглом лице Зайцевой вдруг побледнела и увяла совершенно. Может, и она увидела тоже? И ужаснулась?

– Да не бойся, – сказала я ей серьезно. – Все в твоих руках… Еще не поздно стать человеком!

Вз-з – только ветерком повеяло. Где Зайцева? Где ее свита? Только ноги топочут в конце коридора.

А я пошла в класс. Шла и думала: а что ждет меня? Кем я стану? Чего мне надо? Магам дороги проще: