На Юту снизошло прозрение.

Труды ее в клинописном зале, дни и ночи при свете дымного факела, воспаленные глаза и озябшие ноги, радости открытий и отчаяние тупиков, и даже та толстая крыса, которая, выскочив однажды из неведомой норы, перепугала принцессу насмерть – все это чудесным образом проросло в Понимание. Взглянув на текст Пророчества, Юта с благоговейным страхом осознала вдруг, что чужие символы понятны ей и она может читать.

Она разволновалась так, что чуть не выронила факел. Потом, будто испугавшись, повернулась и бросилась бежать – прочь из клинописного зала, на поверхность.

Арман не поверил.

Он привык уже к ее фантазиям и не желал ничего слушать. Прочла? Расшифровала? Вытри сначала копоть из-под носа, а то извозилась, как мышь в каминной трубе…

Она была на грани гневной истерики, когда он выбрался-таки из удобного кресла и бросил с усмешкой:

– Что ж, покажи…

Набрав факелов, они вместе отправились вниз, и по пути Юта становилась все спокойнее и увереннее, а Арман, напротив, невесть почему разволновался и, ругая себя за пересохшее горло и взмокшие ладони, нервничал все больше и больше.

Пришли.

Плоский, вертикально поставленный камень с начертанным на нем Предсказанием отбрасывал две тени – от Ютиного факела и от факела Армана. Начертанные на нем знаки слились в красивую, но неразборчивую вязь – так, во всяком случае, могло показаться неопытному глазу.

Арману так и виделось. Он покосился на принцессу насмешливо и подозрительно.

– Тут не про всех, – сказала Юта шепотом. Сначала – «слава доблестному Сам-Ару».

– Это понятно, – сказал Арман как мог небрежно, стараясь, чтоб голос его не дрожал. – Это и я могу «расшифровать».

– А потом, – Юта перевела дыхание, – потом – по номерам… Сорок третий потомок Хар-Анн.

Розыгрыш, подумал Арман. Шутка. Пусть даже Хар-Анн и был сорок третьим потомком – что с того?

– Тут, – Юта кусала губы, – как бы предсказание… предостережение… ты знаешь, что случилось с этим… Хар-Анном?

– Знаю. Но тебе не скажу. Прочитай прорицание.

– Сейчас… Поднеси факел ближе… Значит так… Удача… И еще, кажется, доблесть. Старость, жизнь… А, доживет до старости, если…

Она запнулась. Арман молчал. Потрескивали факелы.

– И это все, предсказательница? – усмехнулся он наконец. Юта обернулась, и он увидел две складочки между ее бровями, придававшие принцессе необыкновенно серьезный вид:

– Тут… Я читаю, но не могу понять. «Предок драконов.» Хар-Анн доживет до старости, если не захочет посетить этого… Предка.

Она замолчала, озабоченная и чуть виноватая. Арман смотрел на нее, на камень за ее спиной, на пляшущие тени – и ощущал благоговейный ужас.

Неужели?

– Предок драконов, – услышал он собственный хриплый голос, – это легендарный Прадракон. Посетить Прадракона – значит, совершить паломничество за море, в страну, откуда, по преданию, явились прародители. Хар-Анн, сорок третий в роду, не вернулся из такого паломничества, и вообще мало кто вернулся из него… – он перевел дыхание. – А теперь скажи, откуда тебе об этом известно? Я рассказывал или прочитала где-то?

– Прочитала, – сказала Юта тихо. – Здесь.

Арман окинул покрытый письменами камень долгим недоверчивым взглядом. Коротко потребовал:

– Читай дальше.

Юта прокашлялась. Подалась вперед, шевеля губами. Пробормотала наконец:

– Значит, Хар-Анн доживет до старости, если не… отправится в паломничество. Дальше – сорок девятый потомок, Лир-Ир. Этому… суждено несчастье.

Стало тихо.

– Все? – спросил Арман после паузы.

– Все, – кивнула Юта. – Что с ним сталось?

– Погиб в юности, едва успев победить в схватке младшего брата. Разбился о скалу. Лихач был и забияка.

– Ясно… Арман, а ты знаешь все о каждом из двухсот своих предков?

Он стоял, опустив факел, и глаза его смотрели мимо Юты, через ее плечо, на причудливо изукрашенный камень.

Значит, это правда. Он осознал это внезапно и с опозданием, и весь его опыт возмущенно сопротивлялся такому осознанию, но Прорицание – вот оно. А вот девчонка с радостно посверкивающими глазами, а ведь он смеялся над ней, когда на стену у камина углем наносились знаки «небо», «несчастье», «радость», «смерть»…