– Но ведь есть обстоятельства, мешающие тебе говорить правду? Да? Твои отношения с…
– Да, – сказала Павла быстро. – Есть обстоятельства, мешающие мне говорить правду. Когда они изменятся, я все скажу. Ладно?
Журналисты – оба чернявых и рыжий – ушли, подозрительно довольные. Как будто отказ Павлы давать интервью ни капельки их не огорчил; как будто того, что они знали, и без того хватит на маленькую, но вполне достойную сенсацию.
Он оставил ее в гостиной – сидеть на пыльном диване, просматривать старые театральные журналы и бездумно пялиться в пестреющий клипами телеэкран. Ушел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь. Постоял, сжав зубы, уселся в кресло, взял телефон к себе на колени.
– Добрый день. Могу ли я говорить с сокоординатором Познающей главы, господином Тританом Тодином?
На том конце трубки не случилось, против его ожиданий, ни заминки, ни удивления.
– Перезвоните по номеру… – номер был произнесен в меру быстро и в меру внятно, но зато безмерно вежливо. Раман поблагодарил.
– Алло…
Он повторил свою просьбу; строгий молодой человек на том конце трубки осведомился, кто именно спрашивает господина Тодина, а затем попросил обождать.
Раман был слишком зол. Если после этой длинной паузы ему сообщат, что господин Тодин, к сожалению, отсутствует – пусть пеняют на себя…
– Привет, Раман.
Невозмутимость этого человека могла сбить с толку кого угодно.
– Привет, егерь, – Раман не собирался вести долгих подготовительных бесед.
Тодин удовлетворенно хмыкнул – как будто соперник совершил именно тот ход, которого от него ждали.
– Я рад, что с Павлой все в порядке, – низкий оперный голос Тритана звучал совершенно бесстрастно. – Но я немножко удивился, почему она не перезвонила мне.
– А я немножко удивился, – мстительно передразнил Раман, – как она до сих пор сохранила к вам подобие теплого отношения… К вам, своему собственному палачу!
– Раман…
– Молчите, – Кович перебил бесцеремонно, как бывало, прерывал актеров на репетиции, – я знаю о том, что случилось с Павлой в Пещере. Если это еще один из ваших подлых трюков – постарайтесь, чтобы он был последним… Если же Павлу на самом деле хотели убить…
Он эффектно замолчал, предоставив Тодину возможность оправдываться, но тот молчал тоже. Молчание затягивалось.
– Слушай меня, – зло сказал Раман, оглядываясь на дверь гостиной. – На ушах стоит вся служба общественной информации. В твоих интересах, егерь Тодин, сделать так, чтобы Нимробец жила безбедно и была здорова.
– Я это учту, – сухо сообщила трубка. – А теперь, будь добр, попроси к телефону Павлу.
– Я еще не договорил!.. Возможно ли устранение через Пещеру не столько биологически опасных, сколько неугодных личностей?
Тодин вздохнул:
– Неугодных кому? Администрация как огня боится так называемых «этических кризисов»…
– Неугодных Триглавцу!
Пауза.
– Идиот, – сказал Тодин, и Раман с удовлетворением отметил, что невозмутимого Тритана наконец-то удалось вывести из себя.
Когда он вернулся в гостиную, Павла спала, положив голову на пыльную диванную подушку. Он постоял над ней, не зная, что делать, потом вернулся в кабинет и позвонил в театр. Передвинул репетицию на полчаса позже; спектакль, из которого выдернули было, не желал так просто сдаваться – тащил, звал, засасывал в себя, еще немного, и Павла Нимробец начнет ему мешать…
Он перезвонил Павлиной сестре. Сообщил некоему мужчине – очевидно, Стефаниному мужу – что Павлу выписали из больницы и она будет дома самое позднее через час. Выслушал его сбивчивые благодарности – интересно, за что? И, едва положив трубку, вздрогнул от телефонного звонка.
– Алло, Кович?
Голос Тодина потерял краски и обертона – теперь он был глухим и сдавленным, будто Тритана держали за горло.
– Не давай ей спать! Не давай ей спать, слышишь?! Ни секунды… И не занимай телефон!..
Короткие гудки.
Обратный путь занял долгие десять секунд; Раман бежал так, будто не собственную гостиную он сейчас ворвется – в темный зал с сосульками сталактитов, где уже мечется в смыкающемся кольце егерей маленькая затравленная сарна…
Павла сидела на диване и терла кулаками лицо; по счастью, он успел овладеть собой раньше, чем она заметила его выпученные глаза.
Раман опаивал Павлу третьей чашкой крепкого кофе, когда телефон зазвонил снова.
