сорока, коротко стриженым, с непримечательным квадратным лицом. Его напарник, с резким голосом, был очень смуглый, с обветренным морщинистым лицом – наверное, в прошлом моряк. Оба смотрели на Развияра: моряк угрюмо, Новь – пристально. У ночного барона были серые маленькие глаза, их взгляд прокалывал, будто иголка.

– Что же ты собираешься делать? – с расстановкой спросил Новь.

– Сперва строительство, – Развияр говорил спокойно и просто, не опуская глаз. – Нужно купить много крепких рабов. Нанять умелых зодчих. И еще – потребуется древесина, много хорошей древесины.

– Где же мы возьмем дерево в это время года?

– Я привел плот, – небрежно сказал Развияр. – Хорошее дерево по низкой цене. Остается его только выкупить.

Развияру уже случалось бывать на рабском рынке порта Фер.

Тогда его, подростка, привезли на лодке, выставили в торговом ряду вместе с молодыми, сильными, пригодными к тяжелой работе мужчинами. Его купили, не глядя в лицо, а только пощупав мускулы, в числе десятка рабов, и вместе с прочими покупками – углем, стальными болванками, посудой и утварью – отправили караваном в замок.

Теперь он шагал, плотно запахнувшись в плащ, рядом со смуглым Дол-Шертом – бывшим моряком, правой рукой ночного барона Нови, своим злейшим недоброжелателем. Новь поверил Развияру – «на время», и приставил к нему Дол-Шерта в качестве помощника и надзирателя.

Прошла неделя с того момента, как торговец Ремыш получил в трясущуюся руку мешочек с золотом. Яска и Лукс были заперты в лучшей городской гостинице: Развияр хотел, прежде всего, позаботиться об их безопасности.

Нагор-всадник, служащий Нови, узнал Лукса. Развияр не мог предсказать, как именно встретят соотечественники возвращение беглого зверуина. Но Яска волновала Развияра куда больше; улучив момент, он сказал ей на ухо так тихо, чтобы даже Лукс не мог слышать:

– Никто. Не должен. Знать. Про тебя.

Она кивнула: поняла.

Люди Нови были расторопны и сметливы. Деньгами и угрозами ночной барон добился своего: лучший зодчий, которого только можно было найти в Фер, согласился помочь с восстановлением замка. Плот Ремыша разобрали на части, специальные механизмы подняли бревна с воды на погрузочную дорогу; портовые рабы, покряхтывая, вертели ворот и ходили в барабанах, приводящих в движение блоки. Дерево погрузили на огромные телеги с мощными стальными колесами, запрягли рогачей, и караван двинулся к замку по объездной дороге: в пути ему предстояло быть почти десять дней.

Следом отправили другой караван: с рабочими, инструментами, с провизией. При этом втором караване ушли головорезы Нови: несколько десятков неприятных людей, которых Дол-Шерт называл «стражниками».

Теперь предстояло отправить рабов. Развияр был бы рад поручить это людям Нови и не появлялся бы на рынке вообще, однако Дол-Шерт старался не выпускать его из виду.

– Ты пойдешь, – сказал он холодно. – Новь приказал – ты пойдешь.

Дол-Шерт не доверял ему. Не верил ни в какой секрет, оставленный прежним властелином. И был совершенно прав, потому что Развияр блефовал.

Со слов плотогона Яшмы Развияр знал: в замке до сих пор живут люди. Яшма, по его словам, много дней провел в окрестностях замка – он был одним из дерзких подростков, явившихся к развалинам в поисках «разных штучек», которые можно выгодно продать. И они продавали – оружие, доспехи, кое-какую утварь, которую смыло водой; Яшме повезло – он нашел настоящую серебряную чашу, но весь выторг у него отобрали люди Хвата – второго по власти ночного барона, вечно соперничающего с Новью. Яшма и на плот-то нанялся, чтобы какое-то время «пересидеть»: он был слишком незначителен, чтобы пользоваться защитой Нови, и слишком насолил людям Хвата, расквасив одному из них нос.

По некоторым подробностям, которые упомянул в рассказе Яшма, Развияр понял, что парень не врет. Он в самом деле подходил близко к полуразрушенному замку, бродил по дну ущелья, рисковал оказаться под обвалом, находил трупы зверуинов и защитников замка, отыскал чашку, почти целую, видел черный дым, поднимающийся из расщелины высоко на склоне… Потом в него стреляли с верхних этажей замка: недвусмысленный приказ убираться вон.

Кто живет в замке? Остатки гарнизона? Зверуины? Их придется выкурить оттуда – или попытаться договориться. И сделать это еще до того, как прибудут караваны, как зодчий осмотрит замок, как вынесет свой приговор: пригодно к восстановлению? Не пригодно? И тогда Дол-Шерт потребует от Развияра немедленно воспользоваться секретом, полученным от властелина…

Это будет потом, сказал себе Развияр. У меня есть время, чтобы приготовиться. Еще несколько дней.

Дол-Шерт покупал рабов с видом человека, явившегося на рынок за овощами. Выбирал придирчиво, торговался без излишней скупости, отлично знал всех хозяев. С крупными работорговцами здоровался за руку, мелким слегка кивал. Ему стремились угодить; Развияр шел следом, низко опустив голову, чтобы не привлекать лишнего внимания, и старался не глядеть по сторонам.

– Нужны бабы, – задумчиво сказал Дол-Шерт. – Полдесятка, самое меньшее.

– Они у тебя работать будут – или с бабами обжиматься? – сквозь зубы спросил Развияр.

Дол-Шерт покосился на него:

– Что, в твоем секретном плане сказано – баб в замок не покупать?

Развияр не нашелся, что ответить. Дол-Шерт постоял, скалясь, глядя на него в упор, потом отошел к своим людям – распоряжался, куда уводить уже купленных рабов. Развияр стоял, съежившись, под молчаливыми взглядами выставленных на продажу людей, и лихорадочно придумывал объяснение для Дол-Шерта – почему он, Развияр, не пойдет в торговые ряды, где продают женщин и детей.

Рядом, под выцветшим от солнца навесом, мелкий работорговец пытался сбыть товар мелкому же судовладельцу.

– Дешево прошу! Гроши! А что рука у него, – так ноги-то целые! Тебе же в гребное колесо, а не на весла?

– «Ноги целые»! Ты посмотри на его ноги, он их еле волочит! Больше съест, чем заработает!

– А ест он мало…

– Не позорился бы – такое на рынке выставлять!

– Погоди, у меня есть еще помоложе…

Развияр, хоть не хотел смотреть, все-таки повернул голову. Совсем рядом, безучастный, как дерево, стоял в ряду живого товара сотник Бран.

Развияр узнал его, несмотря на седую бороду, почти полностью скрывшую покрытое шрамами красное лицо. Несмотря на новый шрам от удара мечом – на лбу. Несмотря на то, что правая рука сотника висела плетью. Несмотря на взгляд – мутный и отрешенный.

Он подошел. Молча взял торговца за горло. Тот оборвал речь на полуслове, забился; Развияр поднял его над землей, готовый задушить.

Закричал покупатель. Его крик подхватили несколько голосов; где-то свистнул бич, возвращая порядок. На рабском рынке не были новостью внезапные волнения, истерики, пробегающие по рядам, и здешние надсмотрщики знали, как с этим справляться.

Торговец хрипел, болтая в воздухе ногами, задыхаясь. Развияр швырнул его на землю и вытащил меч. Кто-то повис на его плечах; Развияр стряхнул чужие руки, не оглядываясь.

– Эй, стой! – повелительно крикнул Дол-Шерт.

Развияр остановился. Обернулся; люди ночного барона стояли полукругом, готовые и к бою, и к убийству. Развияр заставил себя убрать меч. Медленно поднял руки:

– Все хорошо. Делайте свое дело.

Дол-Шерт прищурился. Развияр выдержал его взгляд, потом посмотрел на мелкого торговца, который все еще корчился в пыли:

– Старик – мой, я его забираю. И будь ты проклят, сволочь.

Дневное убежище Нови было в самом центре города, в огромном особняке,