ней вернулась способность спокойно и трезво соображать.

«…ЭТО, созданное господином Анджеем… с каждым мгновением становится все более… как бы это объяснить… автономным. И когда оно станет совсем автономным… Видите ли. Это раковая опухоль на вероятностной структуре реальности…»

– У меня раздвоение личности, – сказала она вслух. – Я понимаю, что нахожусь внутри ложной, сконструированной реальности… Которая перерасходует энергию, срывает бюджет господину Петеру и угрожает некой «вероятностной структуре». И в то же время меня совершенно реально приговорили к смерти, и чуть не прикончили, и теперь некий чадолюбивый вампир собирается оплодотворить меня не «вероятностно», а совершенно определенно… Анджей, где ты слышал большую чушь?!

Горы молчали.

– Анджей, – Ирена сардонически усмехнулась, – Анджей… Услышь меня. Кончай свои забавы, мерзавец, иначе Петер схлопнет твою игрушку вместе со мной, вместе с тобой… Вместе с ними, со всеми, которые верят, что они настоящие… Услышь меня, чертов моделятор, или все это плохо кончится!..

В поле ее зрения попала неподвижно стоящая тень. Ирена вздрогнула, обернулась, едва не свернув себе шею. При мысли, что Ник или даже сам Семироль уличили ее в сумасшествии, сделалось дурно.

Поодаль стоял, скромно потупившись, Трош. Его легкая куртка едва не трескалась, распираемая широкими плечами.

– В чем дело? – спросила она резко. Может быть, излишне резко.

Трош вздохнул:

– Господин Ник велел мне… побыть с вами. Немного. Я не хотел мешать…

– Я не люблю, когда ко мне подкрадываются.

– Простите… Я не подкрадывался. Я хотел подойти, но… я увидел, что вы молитесь, и просто стоял и ждал…

Ирена промолчала; Трош неверно истолковал ее взгляд и добавил, отводя глаза:

– Я никому не скажу… что вы молились. Это ведь ваше личное дело… Вот господин Ян… насмехается, когда я молюсь. Но ведь это МОЕ дело, верно?

– Да, – отозвалась она автоматически. – Конечно.

Трош вздохнул снова:

– Еще раз извините…

– Ник занят? – спросила она медленно. – Неприятности… Кто-то болен?

Парень кивнул, не поднимая головы. Некоторое время Ирена молчала, глядя, как он переминается с ноги на ногу.

– Вы давно здесь, Трош?

– А? – ее собеседник часто замигал. – А… Два года. Два.

– Прогуляемся? Поговорим?

– Да… В общем-то, с удовольствием… Господин Ник меня затем и… попросил.

– Боится, что я убегу? – Ирена прищурилась.

– Боится, что вы заскучаете, – сказал Трош серьезно.

– Как далеко мы можем уходить?

Трош пожал плечами:

– Да как получится… Хотите – в лес…

Ирена окинула взглядом далекую стену хвои. Кивнула.

Шли молча; Трош напряженно сопел, и где-то на полпути Ирена с удивлением поняла, что он стесняется предложить ей руку. Боится обидеть. Боится показаться смешным.

Она взяла его за локоть; ей в жизни не приходилось опираться на такую гору мускулов. Анджей был худой и жилистый. О прочих – профессорах восточной литературы, студентах и литераторах и говорить не приходится…

– Ник сказал мне, что вы инженер?

– Был бы, – Трош сосредоточенно глядел себе под ноги, мышцы согнутой руки были твердыми, как дерево. – Я заканчивал… политехнический институт… да, в общем-то… я не очень хорошо учился, честно. Все спорт… ну… жизнь, она такая…

Ирена вздохнула. Ей хотелось знать, за какое преступления стеснительный атлет получил свой смертный приговор, но она знала, что спрашивать не станет. Ни в коем случае.

– Но здесь вам приходится иметь дело с техникой? – поинтересовалась она небрежно.

– Да… Хотя я лучше бы… помогал Эльзе в коровнике. Я ведь вырос в деревне…

Вблизи лес не производил того величественного впечатления, которые складывалось при взгляде с дороги. Просто сосенки. Просто корявые елки. Внизу – густое переплетение сухих веток, и неясно, можно ли пройти…

– Куда вы привели меня, Трош, – сказала она в шутливым негодовании. – Я думала, через этот лес сбежать можно… А вы…

Парень побледнел. Втянул голову в могучие плечи: