Площадка была покрыта асфальтом, ни о какой разметке, разумеется, речь не шла. Ни о каком судействе — тоже…

В ожидании соперников пэтэушники курили на скамейке; к Женькиному удивлению, на них было даже какое-то подобие формы — одинаковые желтые футболки с какой-то картинкой на животе. Картинка изображала, кажется, орла…

— Ну, ща будем вас рвать, — беззлобно пообещал самый маленький из них, конопатый мальчишка лет пятнадцати.

Играть предстояло пять на пять. За Женькину «команду» выступали трое полузнакомых парней и Буца — на воротах; матч должен был продолжаться до тех пор, пока одна из «команд» не забьет пять голов.

— О, это тот самый крутой пацан? Типа, динамовец?

— Это ж мелочь пузатая.

— Не, он, говорят, крут… Супер-пупер…

Переглянулись со значительными ухмылками. Бросили бычки. Вразвалочку вышли на площадку; на скамейке и около осталось человек десять — среди них пара взрослых мужиков; Женька видел, как к одному из них подкатился Игорь, что-то зашептал с заискивающей улыбочкой, показывая то на одни ворота, то на другие. Вытащил из кармана зеленую бумажку, сунул мужику; тот кивнул, достал записную книжку. «Букмекер»? — вяло подумал Женька.

В животе было холодно, ноги ступали, будто ватные; парни смотрели с ухмылкой. В ПТУ идут после девятого класса, Женька в восьмом, значит, все соперники старше его года на два-три.

— Давай!

Свистка не было. Просто высоко над площадкой взлетел Женькин белый мяч.

Началась игра — бестолковая, пересыпанная азартным матом. Буца отбил мяч Женьке, высоко и неточно; Женька выпрыгнул, но его отбросили плечом, будто котенка. Несколько минут обе команды с равным успехом возили мяч по полю, Женька по возможности старался беречь ноги. Наконец кто-то из пэтэушников издалека и на удивление точно долбанул по воротам, Буца неуклюже прыгнул, мяч проскочил у него под руками и запрыгал в голом каркасе ворот, у стальной сетки ограды…

— Один-ноль, — сказал дядька, которого Женька определил как букмекера.

— Тю, — сказали со скамейки.

— Блин! — заорал на Буцу полузнакомый парень. — Руки дырявые, куда смотришь, падла!

— Динамовец, — сказал парень в желтой майке и сплюнул длинной липкой слюной. — Мудак ты, а не динамовец.

Не время и не место, казалось бы, но от обиды у Женьки свело челюсть, он на время забыл и про страх, и про отвращение, и про то, что нужно вернуть украденную форму.

— Ладно, — сказал он сквозь зубы. — Ладно.

Мяч отпрыгнул от чьей-то ноги, будто от протеза, как от деревянной колоды. Женька подхватил его, выдернул из-под неуклюжей попытки отобрать, перепрыгнул через подставленную ногу, и еще… Рванул вперед, разом оставив позади этих неумех с их костылями, легко обвел здоровенного защитника, и еще одного, встретился глазами с вратарем в желтой майке… Вратарь бежал на него, Женьку, тянул руки к мячу, будто доярка к вымени… Непонятно, откуда всплыло это сравнение, кажется, однажды так сказал о ком-то Олег Васильевич — тянет руки, будто доярка к вымени…

Женька ударил мимо удивленного вратаря, в левый верхний угол. Мяч прошел под перекладиной и ударился в сетку с такой силой, что ограда задребезжала.

— Один-один, — удовлетворенно сказал букмекер.

— Оба-на, — пробормотал кто-то из пэтэушников. — Кирюха, держи этого шкета, если он еще раз забьет…

А, подумал Женька мстительно. Держи, как же…

Ему довольно-таки точно паснул Леха — Женька подхватил мяч и рванул к воротам, когда по ногам ударили будто дубиной. От неожиданности Женька вскрикнул, потерял мяч, и уже без мяча получил еще раз — по щиколотке.

От боли потемнело в глазах. Никто не думал останавливать игру — костоломы уже толкались у противоположных ворот, и рядом с Женькой никого не было — тот, кто бил, успел смыться.

По асфальту перед глазами полз муравей. Совершенно не понимая, что через минуту-другую на него обязательно наступят…

У ворот радостно заорали пэтэушники — Буца пропустил гол.

Женька сжал зубы, сперва похромал, потом побежал. Костоломы колотили сильно и по-дурному, будто протезами; Женька перехватил мяч, паснул парню, ожидавшему на фланге… этот парень, пожалуй, самый толковый из них, мог бы, мог бы…

Додумать ему не дали. Толчком сшибли с ног, бросили на асфальт, не давая добраться до мяча. Он встал.

Дима стоял за опрокинутой баскетбольной стойкой. За лежащим на боку щитом, из которого жалобно торчало ржавое кольцо без сетки.

Женька рехнулся. Что там за история с этой украденной формой… Какого черта… Его заставили играть? Стоит ли какая-то форма… Да что же они делают!..

Сына снова сшибли. Нагло, уверенно, без правил.

Игра без правил.

Почему я стою, спросил себя Дима. Позвать, остановить, забрать домой… Ох, не пройдет этот номер. Грань, за которой папин голос еще служит для сына серьезным раздражителем, давно перейдена. И по возрасту, да и… Что уж там говорить.

Женька встал. У него было маленькое, бледное, очень злое лицо; он вообще казался очень маленьким среди этих переростков — они хватали его за футболку, били по ногам, толкали всей своей немалой массой…

Они ничего не могли с ним сделать.

Женька забил. И еще.

Среди парней в желтом начались свои разборки. Кто-то был виноват, кто-то пропустил, кто-то не так сыграл; мат-перемат стоял до неба, как оглобля.

Краснощекий парень в воротах Женькиной команды исполнял одновременно роль сектора болельщиков — прыгал и орал невразумительно, но бодряще.

Женьку снесли снова.

Он снова встал.

И — в следующую минуту — забил.

— Все! — заорал парень в воротах. — Пять-два, спускайте воду!

Сидевшие на скамейке парни завопили и заулюлюкали; кто-то пожимал кому-то руку, кто-то был явно доволен, кто-то не скрывал досады. Парни в желтом топтались на площадке, все еще выясняя отношения; на них уже не обращали внимания.

Дима смотрел на Женьку.

Он видел, как он идет к площадке, ровно идет, стараясь не хромать. Останавливается перед длинным парнем в куртке с красным быком-«Чикагобуллсом» на спине, что-то говорит, едва разжимая разбитые губы.

Тот переспрашивает.

На Женькиных бледных щеках проступает румянец; он повторяет свой вопрос, парень в куртке с красным быком пожимает плечами. Разводит руками, смеется, что-то спрашивает у приятеля; Женька сделал еще один шаг, и лицо у него было такое, что Дима сразу вышел из-за щита.

Женька его не заметил.

— Ты обещал! — кричал сын уже со слезами в голосе. — Вы же мне обещали, гады!

— Ты фильтруй базар, — угрожающе протянул парень с быком на спине. — За такие слова…

— Вы мне обещали отдать форму!

— Какую-такую форму?! Мы в глаза никакой формы не видели, пошел ты на фиг!

Женька всхлипнул и схватил парня за куртку. Парень сбросил его руку и оттолкнул так, что мальчишка