…Вертолет взмыл в ночное небо. Они стояли, продуваемые холодным ветром, пьяные без вина, ошалевшие, одновременно счастливые и растерянные.

– Пацан влюбился в тебя по уши, и уже давно. Если хочешь знать, весь этот прием был приурочен к твоей с Артуркой встрече.

– Он тебе сказал? – спросил Влад.

Анжела кивнула:

– Мы с ним хорошо поговорили. У нас, оказывается, есть общие факты в биографии… У него тоже мать умерла в раннем детстве. И тоже мачеха. И алкоголик-отец. И после всего этого… после всего этого! Он сам! Все это! Ты понимаешь?!

– Боже, как я устал, – сказал Влад.

И они побрели в гостиницу.

…Хозяин подводного замка звал их остаться на ночь. Предлагал немыслимые удобства; Влад с ужасом понимал, что отказаться трудно, почти невозможно. Он видел, как близко стоят, разговаривая, человек в очках и Анжела. Иногда, увлекшись разговором, Анжела слегка касалась его руки; Владу казалось, что он видит первые, робкие, паутинные ростки уз, обнимающие шею изобретательного миллиардера.

Ерунда, говорил он себе. Чтобы привязать человека, одной беседы недостаточно. И двух недостаточно. И трех. Если только…

Артур отвлекал его. Заставлял напрягаться, сохраняя непринужденный доверительный тон. Заставлял удерживать на лице добрую, чуть лукавую улыбку профессионального сказочника. Артур верил ему, и иногда, увлекшись разговором, осторожно касался его руки, лежащей на подлокотнике кресла…

– Нам не стоит больше туда ездить, – глухо сказал Влад в темноту спальни.

Анжела пошевелилась. Зашелестела накрахмаленная простыня:

– Почему?

– Мы опасны для них, – сказал Влад. – В особенности для мальчика. Я не знаю, у меня не было опыта… Но мне кажется, что дети должны привязываться быстрее.

– Особенно если есть эмоциональный контакт, – сказала Анжела, и Влад кивнул прежде, чем узнал свою же фразу, когда-то сказанную Анжеле во время «теоретической беседы».

– Господи, – сказала Анжела со сладкой тоской. – Господи Боже мой… Ты только подумай, какие деньги. Какие колоссальные бабки. Это уже не богатство даже, это иное качество… Это – властелин мира.

– Это всего лишь магнат, – сказал Влад. – Монополист… И эти деньги можно было бы истратить куда более…

Он запнулся. Он вспомнил стеклянный дворец, субмарину, русалок и рыбу с шестеренками в пластиковом чреве.

– Это было прекрасно, – мечтательно сказала Анжела.

Влад молчал. Глядел в темный потолок; теперь ему было жаль, что он дал себя уговорить и согласился на эту поездку. В мире, где реален подводный дворец с русалками, многие вещи меняют свой смысл…

– А некоторым людям нечего есть. Нету денег, чтобы вылечить ребенка…

– Дворец от этого не становится хуже, – все так же мечтательно проговорила Анжела. – Впрочем…

Она замолчала.

– Что – впрочем?

– Ничего, – сказала она со вздохом. – Завтра поговорим.

Она ходила по комнате – взад-вперед, как командир перед застывшим строем. Полы шелкового халата – длинного, яркого, в желто-розовых разводах – реяли, будто знамена.

– Чего ты хочешь? – тихо спросил Влад. – Власти?

– Справедливости, – сказала Анжела. – Вчера мы говорили с ним о нашем детстве. Тебе-то этого не понять, тебя любящая мать воспитала, хоть и приемная… Так вот. Он готов проплатить программу помощи беспризорным детям. Он и без того постоянно что-то проплачивает – клиники, институты, медицинские исследования… Он благотворитель, в его положении иначе нельзя. Он еще не знает… Но знакомство со мной переменит всю его жизнь. И множество жизней изменит в лучшую сторону.

– Чьих?

– Человеческих. Детских. Сироты, которые гниют в приютах, мальчишки, которые ночуют под заборами, девчонки, которых отчимы насилуют по средам и воскресениям. Послушай, и не вороти лицо. Люди наводняют мир закусочными своего имени, компьютерами своего имени, игрушками своего имени… Мы с тобой устроим сеть детских домов «Гран-Грэм». С высококлассным персоналом. С врачами и педагогами. С блестящим образованием. Так, чтобы эти ребятишки, когда вырастут, вошли в элиту. Чтобы они составили элиту. Сироты, беспризорники. Как?

– Хочешь войти в историю?