– А Мишутке? – слабым от слез голосом спросила девочка.

Аспирин, помедлив, взял с полки третью чашку. Девочка усадила медведя на стол. Аспирин вздохнул – и плеснул ему тоже кипяточка.

– Видишь ли, – сказал, придвигая к девочке сахарницу, – я тебя не боюсь. Что за ерунда – почему я должен тебя бояться? Ты пей… Просто я разозлился, когда ты взяла мой паспорт.

– А он в коридоре под зеркалом лежал.

Аспирин вспомнил: в самом деле, получал позавчера на почте заказное письмо и потом бросил паспорт куда придется.

– Это не причина, – сказал он с нажимом. – Документы брать нельзя, особенно чужие, в чужой квартире, чужого человека…

– Мне нужно было узнать, кто ты.

Аспирин покачал головой, дивясь ее наивности:

– Разве об этом пишут в паспорте? Ну вот ты прочитала – и знаешь, кто я?

Девчонка опустила голову.

– Не обижайся, но есть же правила, – сказал Аспирин, довольный своей маленькой победой. – У тебя должны быть родители… или я не знаю, опекуны какие-то… и ты должна жить с ними. Такие правила.

– Они очень далеко, мои опекуны, – сказала девочка и странно улыбнулась. Такая улыбка пришлась бы впору морщинистой, умудренной опытом старухе. Аспирин насторожился.

– Где?

Девочка взялась за картонный «язычок» заварочного пакетика, с удивлением подняла коричневый мокрый мешочек над янтарной поверхностью чая.

– Ух ты…

Опустила и снова подняла.

– Ты что, никогда чай в пакетиках не заваривала? – тихо спросил Аспирин. – Из какой же ты глуши?

– Алеша, – девочка хлопнула сосульками слипшихся ресниц. – Не прогоняйте меня.

Аспирин едва не поперхнулся чаем.

– Я не прогоняю! Допивай себе спокойно… Ешь печенье… Но мы же не в лесу живем! У тебя должны быть документы… Свидетельство о рождении… И мне надо срочно уехать в командировку, – придумал он вдруг и загорелся этой идеей. – Да. Уехать. Надолго. Поезд через час.

Пока он говорил, девочка, кажется, внезапно потеряла к нему интерес. Ее глаза смотрели, не отрываясь, на серебряный колокольчик, украшавший кухонную полку.

– А что это?

И, не спрашивая разрешения, она протянула руку и взяла колокольчик за ушко.

– Поставь, – Аспирин нахмурился. – Ты что… тебя не учили, что надо сначала… это же чужая вещь! А ну-ка…

Девочка тряхнула колокольчиком. По кухне разнесся звон, слабенький, но чистый.

– Ля, – сказала девочка.

И тут же грянул дверной звонок – как будто раскудахталась сумасшедшая курица.

– Ну вот, – Аспирин встал. – Это пришел один человек, он тебе поможет.

Шагая к двери, он малодушно подумал, что в крайнем случае можно подарить ей колокольчик. Пусть только уйдет поскорей.

– Привет, – сказал Вискас, шагая через порог.

– Привет, – Аспирин старался не суетиться. – Чаю хочешь?

– Чаю? – Вискас подозрительно на него покосился. – Давай сначала решим твою проблему…

Они вошли на кухню, когда девочка, подняв острый локоть, осторожно наливала свой чай в блюдечко.

Вискас резко остановился, так что Аспирин едва не налетел на него, как Пятачок на Винни-Пуха.

– Чаепитие? – спросил удивленно.

– Она была голодная, – извиняющимся тоном пробормотал Аспирин.

– Вовсе нет, – тихо сказала девочка. – Просто… мы пьем чай. С Мишуткой.

И погладила медведя, отчего тот едва не упал тяжелой мордой в кипяток.

Вискас поглядел на Аспирина. Тот отвел глаза, будто говоря: ну, идиот, знаю…

– Как тебя зовут? – спросил Вискас девчонку.

Та низко склонилась над блюдцем, так что светлый волосок, выбившийся из-за уха, упал в чай и ужом поплыл по поверхности.

– Как ее зовут? – спросил Вискас Аспирина. Тот пожал плечами. – Что, даже имени не спросил?

– Н-не успел.