Эрнотон не ошибся: указанный им человек был действительно Шико.

Он тоже обладал отличным зрением и слухом и потому издалека увидел и услышал приближение всадников.

Он предполагал, что они ищут именно его, и потому стал их ждать.

Когда у него уже не осталось на этот счет никаких сомнений и он увидел, что оба всадника направляются прямо к нему, он безо всякой аффектации положил руку на рукоять длинной шпаги, словно стремясь придать себе благородную осанку.

Эрнотон и Сент-Малин переглянулись, не произнеся ни слова.

– Говорите, сударь, если вам угодно, – сказал с поклоном Эрнотон своему противнику. Ибо при данных обстоятельствах слово «противник» гораздо уместнее, чем «спутник».

У Сент-Малина перехватило дыхание: любезность эта показалась ему столь неожиданной, что горло у него сжалось. Вместо ответа он только опустил голову.

Видя, что он решил молчать, Эрнотон заговорил.

– Милостивый государь, – обратился он к Шико, – этот господин и я – ваши покорные слуги.

Шико поклонился с самой любезной улыбкой.

– Не будет ли нескромным с нашей стороны, – продолжал молодой человек, – спросить, как ваше имя?

– Меня зовут Тень, сударь, – ответил Шико.

– Вы чего-нибудь ожидаете?

– Да, сударь.

– Вы, конечно, будете так добры, что скажете нам, чего вы ждете?

– Я жду письма.

– Вы понимаете, чем вызвано наше любопытство, сударь, для вас отнюдь не оскорбительное?

Шико снова поклонился, причем улыбка его стала еще любезнее.

– Откуда вы ждете письма? – продолжал Эрнотон.

– Из Лувра.

– Какая на нем печать?

– Королевская.

Эрнотон сунул руку за пазуху.

– Вы, наверное, узнали бы это письмо? – спросил он.

– Да, если бы вы мне его показали.

Эрнотон вынул из-за пазухи письмо.

– Да, это оно, – сказал Шико. – Вы знаете, конечно, что для пущей верности я должен кое-что дать взамен?

– Расписку?

– Вот именно.

– Сударь, – продолжал Эрнотон, – король поручил мне везти это письмо. Но вручить его вам поручено моему спутнику.

И с этими словами он передал письмо Сент-Малину, который взял его и вручил Шико.

– Благодарю вас, господа, – сказал тот.

– Как видите, мы точно выполнили порученное нам дело. На дороге никого нет, так что никто не видел, как мы с вами заговорили и передали вам письмо.

– Совершенно верно, сударь, охотно признаю это и, если понадобится, подтвержу. Теперь моя очередь.

– Расписку! – в один голос произнесли молодые люди.

– Кому из вас должен я ее передать?

– Король на этот счет не сказал ничего! – вскричал Сент-Малин, угрожающе глядя на своего спутника.

– Напишите две расписки, сударь, – сказал Эрнотон, – и дайте каждому из нас. Отсюда до Лувра далеко, а по дороге со мной или с этим господином может приключиться какое-нибудь несчастье.

Когда Эрнотон произносил эти слова, в глазах его тоже загорелся недобрый огонек.

– Вы, сударь, человек рассудительный, – сказал Шико Эрнотону.

Он вынул из кармана записную книжку, вырвал две странички и на каждой написал:

– Прощайте, сударь, – сказал Сент-Малин, беря свою расписку.

– Прощайте, сударь, доброго пути! – добавил Эрнотон. – Может быть, вам нужно передать в Лувр еще что-нибудь?

– Ничего решительно, господа. Большое вам спасибо, – сказал Шико.

Эрнотон и Сент-Малин повернули коней к Парижу, а Шико пошел своей дорогой таким скорым шагом, что ему позавидовал бы самый быстроходный мул.

Когда он скрылся из вида, Эрнотон, не проехав и ста шагов, резким движением остановил коня и, обращаясь к Сент-Малину, сказал:

– Теперь, сударь, спешивайтесь, если вам угодно.

– А зачем, милостивый государь? – удивленно спросил Сент-Малин.

– Поручение нами выполнено, а у нас есть о чем поговорить. Место для такого разговора здесь, по- моему, вполне подходящее.

– Пожалуйста, сударь, – сказал Сент-Малин, по примеру своего спутника слезая с лошади.

Когда он спешился, Эрнотон подошел к нему и сказал:

– Вы сами знаете, сударь, что, пока мы были в пути, вы безо всякого вызова с моей стороны и нисколько себя не стесняя – словом, безо всяких оснований – тяжко оскорбляли меня. Более того: вы хотели заставить меня вынуть шпагу из ножен в самый неподходящий момент, и я вынужден был отказаться. Но сейчас момент самый подходящий, и я к вашим услугам.

Сент-Малин выслушал эту речь с мрачным видом и хмуря брови. Но странное дело! Бурный порыв ярости, захлестнувший было Сент-Малина и уносивший его за все дозволенные пределы, схлынул. Сент- Малину больше не хотелось драться. Он поразмыслил, и здравое суждение возобладало: он понимал, в каком невыгодном положении находится.

– Сударь, – сказал он после краткой паузы, – когда я оскорблял вас, вы, в ответ, оказывали мне услуги. Поэтому теперь я не смог бы разговаривать с вами, как тогда.

Эрнотон нахмурился.

– Да, сударь, но вы еще думаете то, что недавно говорили.

– Почем вы знаете?

– Потому что все ваши слова подсказаны были завистью и злобой. С тех пор прошло часа два, и за это время зависть и злоба не могли иссякнуть в вашем сердце.

Сент-Малин покраснел, но не возразил ни слова. Эрнотон выждал немного и продолжал:

– Если король предпочел меня вам, значит, мое лицо ему больше понравилось; если я не упал в Бьевру, то потому, что лучше вас езжу верхом; если я не принял вашего вызова в момент, когда вам вздумалось бросить его мне, значит, я рассудительнее вас; если пес того человека меня не укусил, то потому, что я предусмотрительнее. Наконец, если я настаиваю сейчас, чтобы вы вняли мне и вынули из ножен шпагу, значит, у меня больше подлинного чувства чести, а если вы станете колебаться – берегитесь, я скажу, что я и храбрее вас.

Сент-Малин весь содрогался, и глаза его метали молнии. Все дурные страсти, о которых говорил Эрнотон, одна за другой накладывали свой отпечаток на его мертвенно-бледное лицо. При последнем слове, произнесенном его юным спутником, он как бешеный выхватил из ножен шпагу.

Эрнотон уже стоял перед ним со шпагой в руке.

– Послушайте, милостивый государь, – сказал Сент-Малин, – возьмите обратно последнее сказанное