Шипионе Ламарра прежде уже видел адмирала Караччоло в Палермо и с первого взгляда узнал его в брате фермера.

Действительно, то был Франческо Караччоло.

Шипионе сразу понял всю игру. Фермер не посмел принять гостя без разрешения Караччоло; притворившись, будто хочет проверить, нет ли за незнакомцем погони, он известил адмирала о пришельце. И вот теперь Караччоло, жаждая вестей из Неаполя, вошел и сел у очага, тем не менее опасаясь гостя, явившегося сюда под видом беглеца-патриота.

— Вы пришли из Неаполя? — через минуту спросил он подчеркнуто безразличным тоном.

— Увы! — отвечал Шипионе.

— Что там происходит?

Шипионе не хотел слишком пугать Караччоло, боясь, как бы тот не стал искать другое убежище.

— Патриотов сажают на суда для отправки в Тулон, — сказал он.

— А почему же вы не плывете туда вместе с ними?

— Потому что во Франции я никого не знаю, а на Корфу у меня живет брат. Я попытаюсь добраться до Манфредонии и там сесть на судно.

На том разговор и кончился. Беглец, казалось, падал с ног от усталости, и было бы безжалостно заставлять его долее бодрствовать, поэтому Караччоло велел фермеру уложить гостя спать в доме. Шипионе попрощался, всячески изъявляя свою благодарность, а придя в отведенную ему для ночлега комнату, попросил фермера разбудить его на рассвете, чтобы двинуться дальше, к Манфредонии.

— Это будет нетрудно, — отозвался фермер, — тем более что мне и самому надо встать пораньше и идти в Неаполь.

Шипионе не стал задавать никаких вопросов, не решился сделать ни одного замечания; он узнал все, что ему было нужно: случай, который нередко становится соучастником величайших преступлений, послужил ему сверх ожиданий.

В два часа пополуночи фермер вошел в его комнату. Шипионе мигом вскочил с постели, оделся и приготовился уходить. Хозяин передал ему заранее приготовленный сверток — в нем были хлеб, кусок ветчины и бутылка вина.

— Брат поручил мне спросить у вас, не нуждаетесь ли вы в деньгах, — добавил фермер.

Шипионе почувствовал стыд. Он вытащил кошелек, где звенело несколько золотых, и показал его хозяину. Затем попросил указать ему окольную дорогу, попрощался, передал благодарность его брату и ушел.

Но, не сделав и сотни шагов, он изменил направление, обогнул ферму и, выбрав узкую лощину, по которой дорога тянулась между двумя холмами, стал поджидать фермера — на пути в Неаполь тот не мог с ним разминуться.

И верно, не прошло и получаса, как в редеющих утренних сумерках он различил силуэт, двигавшийся по дороге от Кальвидзано к Неаполю, и почти сразу узнал своего недавнего хозяина.

Шипионе шагнул прямо к нему, тот тоже узнал гостя и, удивленный, остановился. Он явно не ожидал такой встречи.

— Это вы? — произнес он.

— Как видите, — отвечал Шипионе.

— Почему вы здесь, а не на дороге в Манфредонию?

— Я поджидаю вас.

— Зачем?

— Чтобы сказать вам, что по приказу адмирала Нельсона всякий, кто укроет мятежника, карается смертью.

— А почему это должно меня интересовать?

— Потому что вы прячете у себя адмирала Караччоло. Фермер начал отпираться.

— Бесполезно, — сказал Шипионе. — Я его узнал: это тот человек, кого вы выдаете за своего брата.

— И это все, что вы имеете мне сказать? — протянул фермер с ухмылкой, в значении которой невозможно было ошибиться.

То была ухмылка предателя.

— Ладно, — вымолвил Шипионе. — Я вижу, мы друг друга понимаем.

— Сколько вам обещали за выдачу адмирала? — спросил фермер.

— Четыре тысячи дукатов.

— Значит, пара тысяч приходится на мою долю?

— У тебя губа не дура, приятель!

— А ведь я только наполовину рот раскрыл.

— Вы согласны за две тысячи дукатов?

— Да, если ваши люди не станут слишком интересоваться, не припрятал ли адмирал в моем доме каких-нибудь деньжат.

— А если возьмутся за дело не по-вашему?

Фермер отскочил назад и выхватил по пистолету из карманов.

— А если возьмутся за дело не по-моему, я предупрежу адмирала, и, прежде чем вы доберетесь до Неаполя, мы с ним будем так далеко отсюда, что вам никогда нас не достать.

— Видите ли, приятель, я не могу, а главное, не хочу ничего предпринимать без вас.

— Выходит, по рукам?

— Со мной — да. Но если вы не боитесь положиться на меня, я отведу вас кое к кому, с кем вы можете еще поторговаться не без пользы для себя. Ручаюсь, что он прислушается к вашим требованиям.

— А как его зовут?

— Милорд Нельсон.

— О-о! Я слышал от адмирала Караччоло, будто Нельсон — его злейший враг.

— Он не ошибается. Вот почему я уверен, что милорд не станет скаредничать.

— Так, значит, вас послал адмирал Нельсон?

— Меня послал некто еще поважнее.

— Ну что ж, ну что ж, — проговорил фермер. — Вы правильно сказали, мы друг друга понимаем. Пошли.

И два достойных приятеля продолжали свой путь в Неаполь.

Именно после свидания, которое имел милорд Нельсон с фермером и Шипионе Ламаррой, сэр Уильям Гамильтон отправил к сэру Джону Актону записку, где говорилось:

«Караччоло и дюжина этих подлых мятежников скоро окажутся в руках милорда Нельсона».

«Дюжина подлых мятежников», как видно из письма Альбанезе к кардиналу, была переправлена на борт «Гро-моносного».

То были Мантонне, Масса, Бассетти, Доменико Чирил-ло, Эрколе д'Аньезе, Борга, Пьятти, Марио Пагано, Кон-форти, Баффи и Веласко.

Караччоло собирались выдать 29-го утром.

Ночью шесть матросов, переряженных крестьянами и вооруженных до зубов, причалили к Гранателло, высадились на берег, и Шипионе Ламарра повел их по дороге в Кальвидзано, куда они прибыли к трем часам утра.

Фермер поджидал их, а Караччоло, которому он принес самые успокоительные вести из Неаполя, уже лег и теперь безмятежно спал, ослепленный доверчивостью, какую, к несчастью, честные люди всегда проявляют по отношению к мерзавцам.

Под изголовьем у адмирала была его сабля, два пистолета лежали на ночном столике; но матросы, предупрежденные фермером, ворвались в комнату и прежде всего захватили это оружие.

Караччоло, увидев, что он попал в ловушку и сопротивление бесполезно, поднял голову и сам протянул руки, чтобы их связали веревками.

Он хотел избежать смерти, пока она была далеко; но, почувствовав ее близость, тотчас приготовился встретиться с ней лицом к лицу.