– Да, тут вы правы: у нее есть одно желание.

– Черт возьми! Надо быть построже!.. Буду ли я достаточно богат и могуществен, чтобы найти то, что не смог ей дать муж?

– О, да успокойтесь: речь идет всего-навсего о… Не собираетесь ли вы вскоре поехать в Италию?

– Я постоянно езжу туда, в Италию; правда, я вас предупреждаю, если вас интересуют индульгенции,[899] то я в довольно плохих отношениях с новым папой.[900]

– Нет, нет, в качестве протестантского пастора я нисколько не верю в эту область римско-католической коммерции.

– Что же тогда?

– Речь идет о соломенной шляпке из Флоренции.[901]

– О, это я охотно беру на себя: у госпожи Ренье будет самая красивая шляпка из Тосканы.[902]

– Тсс! Говорите тише: жена рядом!

– Понимаю, вы хотите сделать ей сюрприз.

– Нет, не в этом дело.

– В таком случае я не понимаю.

– Вы все равно забудете обещание!

– Господа, прошу к столу! – рискнула произнести эти четыре слова по-французски наша хозяйка.

Я завтракал, не отрывая глаз от настенных часов. В четверть девятого я встал из-за стола.

– Дорогой мой хозяин, вы француз, – обратился я к пастору, – и, как француз, вы, наверное, знаете самую старую из наших пословиц, восходящую к королю Дагоберу:[903] «Нет такой приятной компании…»[904]

– О, от нашей вы еще не избавлены!

– Как это понять?

– Мы проводим вас до Чидла и распрощаемся с вами только у вагона.

И он показал мне небольшую крытую коляску, стоявшую у ворот.

– Браво! Вот это то, что называется гостеприимством!

– Нет, это то, что называется жизнью. Мы, протестантские пасторы, не похожи на ваших католических кюре, которые подвергают себя все новым и новым лишениям, неустанно умерщвляя плоть; мы рассматриваем жизнь не как уступку, а как дар Господа: согласно нашей вере, даруя жизнь, Господь говорит нам: «Я даю вам то, прекраснее чего в мире нет; сотворите из нее нечто самое сладостное». И поэтому мы принимаем всякое удовольствие, которое Господь посылает нам на нашем пути, словно своего ангела, и, вместо того чтобы отгонять его нашей скорбной и надменной миной, мы стараемся приучить его к нашей земной атмосфере всяческими ласками и предупредительностью. Так, к примеру, увидев сегодня утром, что стоит отличная погода, я подготовил эту поездку: это был способ видеть вас как можно дольше и подарить жене и детям полдня свежего воздуха, солнца и цветов.

– Господин Ренье, вы так хорошо понимаете жизнь, что должны глубоко понимать и смерть. Счастливы те, кому вы помогаете жить! Тем более счастливы те, кому вы помогаете встретить смерть!

Я бросил взгляд на настенные часы.

– В нашем распоряжении тридцать пять минут, – предупредил я хозяина.

– Это на пять минут больше, чем нам необходимо… Хорошо, идемте!

– А мой чемодан?

– Он в коляске.

– А рукопись?

– Она в вашем чемодане.

– Так идемте же! Как вы только что сами выразились, вы человек, которому свойственны предупредительность и ласковость, и меня уже не удивляет, что счастье не покидает вас.

Мы сели в коляску и поехали.

Через полчаса мы были на станции.

В тот самый миг, когда мы ступили на землю, локомотив своим долгим пронзительным свистом предупредил о своем прибытии ожидавших его пассажиров.

И правда, поезд появился на повороте, стремительно; приближаясь к станции и покачивая огромным султаном дыма.

– Ну же! – произнес мой хозяин. – Поцелуйте мою жену и моих детей, пожмите мне руку и скажите нам: «Прощайте!»

– Почему же «Прощайте»?

– Потому что я не осмеливаюсь обратиться к вам с просьбой сказать нам «До свидания!».

– Увы, вы правы: «До свидания» – это ложь, «Прощайте» – это правда. Поезд остановился, и станционные служащие пригласили пассажиров занять свои места.